Юрий Никитин - Мрак

– Иди за мной, – велела Хозяйка.

Мрак двинулся следом, лишь потом сообразил, что вошел в каменную стену, идет внутри самой горы: в ней тоже можно дышать, только воздух острее и чего-то недостает. Шерсть поднялась на загривке, он ощутил, как нарастает враждебное рычание. Смутно удивился, такого еще не было, чтобы в личине человека так озверел…

Этот мир юн, понял он внезапно. Не просто юн, а во младенчестве. Потому воздух другой, резкий и сухой. Еще не знает людей и зверей, еще древние боги ходят по земле!

Впереди вырастал странный лес. Мрак двигался как на веревке, глаза выпучил на диковинные деревья. Каменные стволы, каменные листья, но не этим дивны: таких деревьев не зрел в жизни, а успел побывать в жарких и дальних странах. Это ж даже не деревья, хоть и вымахали с добрую сосну…

– Хвощ, – произнес он непроизвольно, – деревенский овощ… Гм… К чему это я?

Хозяйка покачала головой:

– Ты первый, кто признал! Да, это хвощ. Только здесь вымахал вместо деревьев. А самих деревьев нет вовсе.

Мрак ошарашенно потрогал каменный ствол. В два обхвата, но в самом деле хвощ-переросток! Повинуясь безотчетному чувству, он поднял камень, всмотрелся. Там отчетливо виднелся отпечаток листа и, если глаз не обманывает, даже усик насекомого. Похож на муравьиный.

Мрак видел, как попадают в вытекающую из дерева смолу комары и мухи. Даже муравьи выбраться не могут, но они там живые, не замечают, что носятся сквозь камень, ибо это твердо для него, для Мрака, а они видят только деревья, цветы, прочего не замечают. Как здесь не замечают воздуха, хотя от него отталкиваются крыльями.

Хозяйка посматривала с удивлением и, как ему показалась, с некоторой тревогой:

– Ты знаешь… ты из тех, кто смог бы ходить и сам сквозь скалы.

– Почему?

– Не страшишься. Сразу все объяснил себе, успокоился, даже прикинул, где будешь развешивать свои онучи… Честно говоря, такого запаха этот мир еще не знал.

– То-то я гляжу, – удивился Мрак, – за мной бабочек, как за Таргитаем девок!

Хозяйка вскинула голову, всмотрелась в пляшущее над ним разноцветное облачко. Мотыльки шуршали крыльями. В воздухе поблескивали крохотные искорки пыльцы.

– Странно, что с ними?.. Они уже натыкаются друг на друга.

– Это знакомо, – кивнул Мрак понимающе, – то ли будет, когда и полижут!

Хозяйка посмотрела с неуверенностью. Бабочки все кружились вокруг Мрака, пытались садиться на мокрые от пота плечи, иные старались сесть на сапоги.

– Что это с ними?

– Я постираю, – пообещал Мрак. – Неделю в дороге! А бабочки пусть потерпят до другого раза. Хлебнули нектару, и довольно. Не могу ж я ради бабочек немытым ходить?

Снова в ее глазах он уловил насмешку. И подумал, что глупо будет выглядеть, ежели начнет стирать онучи среди волшебного сада. С другой стороны, его самого достала эта вонь. И пусть волшебные птицы чирикают во все горло, он сперва постирает, а потом послушает. Пусть кому-то покажется неуважительным, но с грязными ногами самому свет не мил. А с чистыми, ежели поглядеть, то жить можно.

– И что же, – сказал он внезапно, – тцар здесь?

Хозяйка посмотрела удивленно и настороженно:

– Почему так решил?

– Чутье, – ответил он.

– Только чутье?

– Увы. Я ведь простой, даже очень простой. Был у меня друг, только уму доверял. Уму и знаниям. Чутье презирал, ибо проверить его не мог. А я неграмотный, мне и чутья хватает.

Она все еще пристально смотрела ему в глаза. Поколебавшись, сказала:

– Ты странный человек… Но твое чутье не подвело. Тцар здесь.

– Что ты с ним делаешь?

Ее брови взлетели:

– Ничего. А что я должна? Ремни с его спины резать, ногти выдергивать?

– Да нет, – замялся Мрак, – но как-то должна же его пользовать. Он мужик еще в силе, а ты здесь одна да еще бабочки вон крыльями машут… Это даже у бабочек бывает, не только у людей! А тут у тебя вроде лето, жарко.

Хозяйка сорвала с дерева странный плод, похожий на диковинную грушу, протянула Мраку. Тот опасливо покачал головой:

– Да съесть-то я все смолочу, да потом что? Не превратится в каменюку, когда наверх вылезу?

Сказал, зыркнул в ее лицо. Проверял, как отнесется к тому, что собирается покинуть ее тцарство. Вдруг и его оставит здесь, как тцаря и этих бабочек?

– В каменюку? – повторила она. – Нет, это не в каменюку превратится. Ты что-то недопонял, Мрак. Похоже, решил, что поймала тцаря и держу его для собственного употребления?

– Ну… я сказал… не совсем так…

– Эх ты, дикарь лохматый. Я бы лучше тебя оставила. Если бы удалось заманить. Ничего ты не понимаешь… Я – Хозяйка Медной Горы. У меня есть старшая сестра по имени Дана. Знаешь ее? Так вот, этот тцар, чтоб ты знал, мой родной племянник. Еще маленьким здесь бывал, по моему саду бегал. Здесь был счастлив! Может быть, только здесь и был счастлив.

Впервые в ее нечеловечески прекрасном лице проступила грусть, даже печаль. Мрак осторожно кивнул, не сводя с нее глаз:

– Прости, что так о тебе подумал.

– Да ладно уж…

– Все равно прости. Я не должен был сразу худшее. Но тогда, если ты сказала верно, дело еще хуже! Я думал, тцаря держат взаперти. Мне только и оставалось, что найти эту Медную Гору, разнести вдрызг, перебить медных драконов, освободить тцаря и отвезти домой, где все от радости будут меня в задницу целовать. Ну, не все, конечно, это я загнул, Рогдай не поцелует, но все же мне все казалось проще. А если он здесь спасается от страстей житейских, то мне надо его брать уговорами, а с этим у меня слабо. У меня только этот довод, но он может не помочь.

Он сжал пальцы в кулак, подул на побелевшие костяшки. Хозяйка смотрела с грустной насмешкой. Тарха бы сюда, подумал Мрак тоскливо. Тот бы дудой откуда хошь выманил. Или Олега. У того язык подвешен как надо, у мертвого выпросит, кого хошь уболтает.

– Ничем не могу помочь, – сказала Хозяйка. Ее голос похолодел. – Я дам тебе поговорить с тцарем. Сумеешь уговорить – выведу вас обоих наверх. Не сумеешь – сам останешься. Согласен?

Мрака осыпало морозом. Уговоры – это не топором махать. На этом поле его побьет любая базарная баба.

Он обвел тоскливым взором блистающий мир. Затылком чувствовал внимательный взгляд Хозяйки, в котором была смертельная угроза.

– Согласен, – ответил он. – Хотя чую, не только белого снега больше не узрю, но и белого света.

Между камней блеснуло, искорка разгорелась в огонек. Тот превратился в пылающий факел, разросся, и Мрак изумленно рассмотрел в пламени девичью фигурку! Затем огонь вокруг нее исчез, а она, вся сотканная из движущегося пламени, озорно смотрела в его изумленное лицо:

– Исполать тебе, дядя!

– И ты будь здорова, – проговорил он с трудом, – малышка… Ишь, какая горячая. Огняшка-козяшка?