Юрий Никитин - Мрак

Голос тцаря прервался. Из-под плотно сомкнутых век выкатились слезы. Лицо кривилось, он несколько мгновений беззвучно боролся с рыданиями.

– Неужто насмерть? – ахнул Мрак.

– Да, – прошептал Додон. – С разбегу упал на острие. Он умер мгновенно. Я зарыдал. Не знаю, почему такое отчаяние обуяло меня, но я хотел сам кинуться на тот же нож. А женщины, тоже плача, сказали, что таков мой рок. Это был мой второй сын, рождение которого семь лет назад утаили от меня.

Мрак кивнул. Тцарю не то что тцарствовать – жить не хочется. А жив потому, что здесь вроде бы и не живет, а как бы существует в дурмане.

– Мне надо на свет, – сказал он тяжело. – Твоей родне сказать надобно. Пусть реветь перестанут. Да что реветь, радоваться должны!

Уже с симпатией Додон посмотрел на человека, который берет на себя хлопоты, заботы, беспокойства в том суматошном и неприятном мире.

– Я слышал от одного волхва, – сказал Мрак, – что любой человек – ценность. А твоя жизнь – это все. Никто ведь из них, кто говорит тебе: ты должен, ты обязан, не знает, как это тяжко – тащить такую ношу! Заботиться сразу обо всех, никому не навредить… а так не бывает… все предусмотреть, никогда не ошибаться, ибо ошибки тцаря – это не ошибки стряпухи, что пересолит суп!

Додон не выдержал, воскликнул:

– Верно! Им делай так, чтобы волос с их головы не упал, а этого даже боги не могут… хоть и обещают. А как я могу все предусмотреть? И защитить всех?

– Никто не может, – сказал Мрак уверенно. – Это ты, брат, восхотел того, что не могут даже боги. Понятно, хочется везде успеть, все сделать, раз все в отдельности в твоей власти… но вот все вместе тебе не потянуть! Ты ж не разорвешься на сто тцарей! Да и сто, пожалуй, не сумели бы. Разве что тыща… а то и все полторы.

Додон смотрел жадно, в глазах заблестели слезы. Он всхлипнул, сказал жалко:

– Только ты один все понял!

– Потому и говорю, – сказал Мрак сочувствующе, – оставайся здесь. Ты пытаешься тащить все сам, а это не под силу… Вот и надорвался. Теперь ты ощутил, как ценна твоя жизнь. И все прочее: долг, честь, отчизна, верность, любовь… да катись все коту под хвост!.. И пусть теперь треснут хребты у твоих родственников, как треснул у тебя. Ну, я говорю о твоей племяннице Светлане, ее отдадут в наложницы… и о Кузе, ее продадут куда-нибудь в прислугу. Может быть, даже не помрет. Не обязательно же ее приставят хозяйских собак кормить? А ежели и приставят, то не всех же собаки загрызают? Ну, покусают, покалечат иной раз… Главное – себя сберечь. А они пусть сами выкарабкиваются. Ежели смогут.

Додон слушал, кивал, потом кивки замедлились. Он все еще не сводил глаз с лица варвара, а тот говорил размеренно, убеждающе, повторял те же доводы, которые приводил себе сам… разве что не оформив в слова, а оставив в личине чувств. Но теперь, облеченные в слова, они выглядели совсем иначе.

Вдали за деревьями птицы запели громче. Ветви колыхнулись, на тропку вышла Хозяйка. Неспешно – в мире богов торопиться некуда – она приближалась к ним. На губах была понимающая усмешка.

А когда подошла ближе, увидела лицо Додона. Улыбка медленно покинула мраморно-чистое лицо богини. Спросила негромко, так что воздух колыхнулся, словно от беззвучного удара грома:

– Что-то стряслось?

Мрак промолчал, а Додон сказал тихо:

– Отпусти его.

– Зачем?

– Он скажет… передаст моим родным. Чтобы не горевали.

Ее глаза изучающе пробежали по его лицу:

– Для тебя это разве важно?

Плечи тцаря поднялись и опустились. Ответил, не поднимая глаз:

– Не знаю. Но прошу тебя: отпусти его. Пусть вернется. Он один меня понял.

Хозяйка повернулась к Мраку. Ее нечеловеческие глаза смотрели в упор, в них не было улыбки. Затем лицо чуть дрогнуло. Тихим голосом сказала:

– Ты герой…

– Да уж, – сказал Мрак с неловкостью, – еще какой. Только хвост чего-то трясется.

– Герой, – покачала она головой, – ты мог… сам остаться.

Мрак кивнул на Додона:

– У тебя есть он.

– Племянник, – ответила она.

– Да рази боги с родней считаются?

Она сказала все так же негромко, ее глаза обшаривали его лицо:

– Ты мог бы остаться… по-другому.

– Я?

– Моя сестра Дана, – напомнила она, – родила от твоего друга троих сыновей. Им суждено стать великими тцарями… и родоначальниками огромных племен и народов, невиданных государств… А ты не думаешь, что у тебя могли бы дети стать еще могущественнее?

Мрак вздрогнул. Она задела самую сокровенную струну мужчин: дать такое потомство, которое бы завоевало свет, перевернуло, увековечило имена в песнях и легендах, пронесло его имя в глубь веков и тысячелетий!

И тут же, заслоняя прекрасное лицо Хозяйки, ее колдовские глаза, перед его внутренним взором встало и заблистало искрами, как заготовка меча, которую вынули из пылающего горна, лицо единственной женщины, ради которой стоит жить и умереть.

– Нет, – сказал он, – благодарю за честь, но Таргитай тоже не остался с Даной. Нас звала дорога!

Она опустила глаза. Ее лицо оставалось все таким же молодым и прекрасным, но Мрак внезапно увидел, что ей тысячи лет от роду.

– Вам подготовят коней, – ответила она.

Когда выехали из расщелины, Мрак прищурился от яркого света. Воздух свеж, но солнечные лучи с пронзительно синего неба кололи, как острия стрел. Перед глазами поплыли огненные круги. Хрюндя заворчала, уткнулась холодной мордой в шею Мрака. Додон постанывал и закрывал лицо рукавом халата. Его лицо было бледным, словно пробыл в недрах Медной Горы не месяц, а годы.

Мрак косился на тцаря, наконец не выдержал:

– Почему ты поехал?

Додон пожал плечами, голос был злой, брюзгливый:

– Разве ты не этого добивался?

– Ну… Все равно не понял, почему.

– Ты понял, – ответил Додон невесело. – А когда понимает хоть один… хоть один на белом свете…

Он махнул рукой. Мрак, не дождавшись продолжения, спросил:

– Ладно, но почему она отпустила так легко?

– Она богиня, – напомнил Додон. – И моя тетка. Против моей воли держать не станет.

– Мне бы такую тетку… А как сразу сказала про коней! Для двоих. Я не слышал, чтобы ты что-то сказал.

– Богиня, – напомнил Додон снова. – И моя тетка. Ей многое становится ясным, когда только взглянет на человека. Может быть, потому и ушла так далеко в землю. Навидалась!

Они начали спускаться в долину, но, когда выехали на крохотную тропинку, Мрак придержал коня:

– Дальше тебе одному. Тут близко, не заблудишься. А у меня должок.

– Какой? – удивился Додон.

– Я обещал Хозяйке избавить от разбойников.

– Она выпустила тебя просто так.

– Богиня, – ответил Мрак без усмешки. – И знает людей.

Засмеялись без особого веселья. Мрак слез с коня, бросил повод Додону. Тот подхватил молча.