Майкл Муркок - Рунный посох: романы

Дориан, шатаясь, сделал пару шагов назад и покачал головой. Он не мог говорить из-за страшной слабости во всем теле.

— Хокмун, отдай его мне!

— Ты… не… получишь… его, — прохрипел герцог Кельнский.

— Тогда мне придется убить тебя. — Мелиадус вновь поднял меч, и в этот момент Рунный Посох вдруг вспыхнул еще ярче, и барон увидел свое отражение в сверкающем шлеме Хокмуна.

Это так поразило Мелиадуса, что он замешкался, опуская свой меч.

А Хокмун, получив новые силы от Рунного Посоха, поднял Меч Зари. Он чувствовал, что его хватит лишь на один удар, и понимал, что удар этот должен быть смертельным для противника, загипнотизированного собственным отражением.

Герцог Кельнский поднял Меч Зари и опустил его. Мелиадус издал громкий мучительный крик, когда клинок Хокмуна перебил ему предплечье и вошел прямо в сердце.

И вместе с последним вздохом из уст Мелиадуса вырвалось:

— Будь проклята эта вещь! Будь проклят этот Рунный Посох! Он принес гибель Гранбретании!

Хокмун уже ничего не слышал. Он рухнул на землю, думая, что теперь он несомненно умрет, что погибнут Исольда и Орланд Фанк, у которых совсем не осталось сил. А у Темной Империи осталось еще неисчислимое войско…

Хокмун очнулся и с ужасом увидел над собой змеиную маску барона Калана Витальского. Дориан выпрямился, словно пружина, и рука схватилась за оружие.

Калан повернулся к стоящим рядом людям:

— Я же говорил, что смогу это сделать. И вот… мозг его восстановлен, силы к нему вернулись… А теперь, Королева Флана, я бы хотел попросить разрешения продолжить то, что я делал, когда меня прервали.

Хокмун узнал маску Цапли. Флана кивнула Калану, и тот проскользнул в соседнюю комнату, осторожно закрыв за собой дверь. К нему приблизились какие-то люди, и Дориан с радостью увидел среди них Исольду. Он заключил ее в объятия и поцеловал.

— Ах, Хокмун! — выдохнула она. — Я так боялась, что Калан как-нибудь обманет нас. Это Королева Флана приказала своим людям прекратить сражение, а потом нашла тебя. Орланд Фанк и я оставались последними, и мы думали, что ты умер. Но Калан вернул тебя к жизни — удалил Камень из твоего черепа и разбил машину Черного Камня. Так что теперь никому не придется испытать на себе ее действие.

— А от какого занятия ты оторвала его, Королева Флана? — поинтересовался Хокмун. — Почему он был так недоволен?

— Он собирался покончить с собой, — ровным голосом ответила Флана. — Я пригрозила, что оставлю его живым навеки, если он не выполнит моего приказа.

— Д'Аверк? — встревоженно спросил Хокмун. — Где д'Аверк?

— Мертв, — таким же ровным голосом произнесла опечаленная Флана. — Он убит в Тронном Зале стражником, чересчур ревностно несшим службу.

Мгновенно радость Хокмуна сменилась глубокой грустью.

— Так значит и граф Брасс, и Оладан, и Богенталь — все погибли?

— Да, — подтвердил его страшную догадку Орланд Фанк. — Но они погибли за великое дело и освободили от рабства миллионы людей. До этого дня в Европе бушевала война. Теперь же, наверное, люди станут стремиться к миру. Ведь они уже видели, к чему приводит война.

— Граф Брасс больше всего на свете хотел мира, — проговорил Хокмун. — Как жаль, что он не дожил до сегодняшнего дня!

— Наверное, это увидит его внук, — пообещала Исольда.

— Пока я Королева, — произнесла печальная Флана, — вам нечего страшиться Гранбретании. Я намерена уничтожить Лондру и сделать столицей мой родной город Канберри. А непомерные богатства, скопившиеся в Лондре, будут отданы на восстановление городов, деревень, ферм… Насколько только возможно исправить зло, причиненное Гранбретанией. — Она сняла маску, открыв свое прекрасное, величественное, но печальное лицо. — Я также отменю ношение масок.

Орланд Фанк, похоже, отнесся к новшествам скептически, но ничего не сказал по этому поводу, а изрек лишь следующее:

— Если Гранбретания сломлена навеки, то и работа Рунного Посоха здесь завершена. — Он похлопал по свертку у себя под мышкой. — Я забираю с собой Рунный Посох, Алый Амулет и Меч Зари. Я постараюсь сохранить их. И если когда-нибудь у вас вдруг возникнет необходимость вновь выступить против общего врага, то обещаю помочь вам в этом.

— Хотелось бы верить, друг Фанк, что такие времена не наступят никогда.

— Мир не меняется, — вздохнул Фанк. — Бывают лишь временные нарушения равновесия, друг Хокмун. И если равновесие нарушается в одном направлении слишком сильно, то Рунный Посох старается исправить это на век-другой, пока все не утихнет… Но не знаю…

— Тебе все следовало бы знать, — засмеялся Хокмун, — ведь ты всеведущ!

— Не я, друг мой, — улыбнулся Фанк, — а то, чему я служу. Всеведущ Рунный Посох…

— Твой сын — Джемия Коналис…

— Нет! Есть многое, чего не знает даже Рунный Посох. — Фанк почесал свой длинный нос и посмотрел на них. — Я хочу попрощаться с вами. Вы хорошо сражались, и сражались за справедливость.

— Справедливость? — крикнул ему вслед Хокмун. — А существует ли она?

— Она существует, но ее всегда не хватает, — ответил Фанк. — И чтобы создать лишь малую ее толику, нам нужно упорно трудиться, хорошо сражаться… короче, использовать каждую возможность.

— Да, — согласился Хокмун, — вероятно, ты прав…

— Я знаю, что я прав, — засмеялся Фанк.

А потом он пропал, и откуда-то, как будто из другого пространства, послышался его голос-.

— Справедливость — это не порядок и не право, как думают люди. Равновесие — вот что такое справедливость. Равновесие весов… Помни об этом, Хокмун!

Дориан обнял за плечи Исольду.

— Да, я помню, — тихо сказал он. — А теперь мы вернемся в замок Брасс, вычистим родники, вернем в лагуны тростник и на природу — животных: быков, рогатых лошадей и розовых фламинго… Вдохнем снова жизнь в наш Камарг!

— И мощь Темной Империи больше никогда не будет угрожать ему, — печально улыбнулась Королева Флана.

— Я уверен в этом, — кивнул Хокмун. — Но если другое зло явится к замку Брасс, я буду готов отразить его, каким бы мощным и ужасным оно ни было, и в какой бы форме оно ни появилось. Мир еще далек от совершенства. Справедливость, о которой говорил Фанк, едва ли вообще существует. И мы должны стараться сделать хоть что-то, чтобы она все-таки существовала… Прощай, Королева Флана!

Флана смотрела, как они уходят все дальше и дальше, и по щекам ее медленно катились слезы.

Стихи в переводе Г. Корчагина.