Юрий Никитин - Стоунхендж

Томас поднял руки.

— Сдаюсь. Мы все еще лесные люди.

— Уже лесные!

Яра слушала молча, в спорах не участвовала. Держалась она поблизости, на ее чистом лице иногда возникало загадочное выражение, словно она знала некий секрет.

Олег кивнул на свежепробитую тропку.

— Смело начали ходить.

Томас не понял.

— А что тут смелого?

— Каждое племя огораживается засеками, сам намучался, не забудешь.

— Не забуду, — содрогнулся Томас.

— А здесь, не довольствуясь лазами да скрытыми тропками, шли напрямую. Это раньше мало того, что петляли, да еще и ходили вразбивку, чтобы трава поскорее зарастала на следах. Видно, сильно побили половецкую силу, не скоро их матери вырастят новых бойцов, не скоро отважатся на новый поход...

Яра сняла с седельного крюка баклажку. Это не укрылось от Томаса: он командовал походом, и от его глаз ничто не укрывалось. Особенно, когда это касалось женщины с лиловыми глазами.

— Зачем?

— Я хочу пить.

Калика смолчал, а командующий походом сказал наставительно:

— Если поддаться первому же желанию напиться, то будешь хлебать воду, как свинья, весь день. А день только начался.

Яра заколебалась — надменный англ чересчур грубил, назло ему стоило напиться, даже больше, чем хотелось бы, пусть сам лопнет от злости, но калика громко хмыкнул, а Томас неожиданно закончил:

— И кто много пьет в пути, опухает, как с перепоя.

Яра заткнула баклажку и повесила обратно.

Олег первым вычленил из золотых и красных листьев нечто знакомое:

— Кажется, повезло... Лесная избушка!

— Баба-яга? — оживился Томас.

— Размечтался.

— А что? Может быть хуже?

— Еще как.

— Что?

— А ничо. Простая лесная избушка.

Избушка стояла на широкой естественной поляне. Квадратная клеть с одним окном, крыша односкатная, дверь небольшая и, как заметил Томас, из толстых досок, с деревянными капами, насаженная на березовые же вдолбленные в стену крюки.

Олег снял колышек, которым дверь была закрыта от лесного зверья, шагнул вовнутрь. Томас зашел следом и понял, что избушка попросту наросла из обычного костра, каким пользовались они, а до них тысячи и тысячи безымянных охотников. Вначале костер попросту обкладывали камнями, а ложе для сна выстилали камнями, потом камни поднимали вверх, творили стенки, сводили вместе. Щели придавали тягу.

— Таган, — сказал Олег и кивнул на очаг, сложенный из крупных камней. — Не ложись близко. Огневушка-поскакушка может во сне пригрезиться...

— А что потом?

— Ну... кому что.

Каменка была раскалена. Угар выветрился вместе с угасающими углями. Олег закрыл кляпом дымоход в стене, остаток ночи остались купаться в смоляном запахе, теплом, исцеляющем. За стенами шумел ветер, стучал дождь, а здесь было тепло и уютно.

Яра представила себе, как бы они ночевали там, в лесу, не найди лесную избушку, плечи сами собой передернулись. Тут даже летом спать защищенно от ненавистного гнуса, мошки, комаров, слепней и оводов — дым изничтожит легко, а потом, судя по тому как тщательно рубили избу, сюда муравей не заползет, не обломав усиков и не ободрав боков. «Косяки прирублены, — подумала она, клюя носом, — комар носа не подточит...»

— Все, — донесся усталый голос калики, — пора спать... Утром вставать рано.

Томас косился на широкие нары из тесаных плах. В избушках еще мельче, как объяснил калика, спят обычно на лавках, здесь же для ночлега места больше, теплее. Томас ляжет с краю, привык спать чутко, да и вожак должен самое трудное брать на себя. Калику стоит положить к стене, пусть и во сне слушает, что делается за стеной, там, в лесу...

Когда Олег встал на лавку и залез на полати, Томас кивнул Яре.

— Теперь ты.

Она вскинула брови.

— Там троим будет тесновато.

Он хотел ответить, что ему тесно с нею и среди широкой степи, но заставил себя ответить учтиво:

— Рыцари должны охранять сон стариков, увечных, детей, дураков, беременных женщин...

Ее лиловые глаза метнули молнию.

— А я кто, по-твоему?

Томас широко улыбнулся, развел руками.

— Вообще-то я не закончил перечень, но раз уж, как говорил наш полковой капеллан, если свинья перебила Кирие Элейсон, то пусть же сама богу молится... Там было что-то еще, но ты можешь закончить сама. Словом, я лягу на лавке возле двери. Я сплю чутко, как сторожевой пес!

Яра кивнула, поднимаясь на полати.

— Тогда тебе лучше ложиться под лавкой. На тряпочке.

Утром жарили на камнях мясо. Яра отлучилась к ручью, Томас покосился ей вслед опасливо.

— Сэр калика, это не женщина.

Калика тоже оглянулся на закрытую дверь.

— Да?.. Гм... А мне показалось, что очень даже женщина... В некоторых местах даже слишком...

Томас вспыхнул:

— Сэр калика, я не об этих местах! Я против них ничего, даже тех, где слишком... Против тех, где слишком, даже очень не против. Еще как не против!.. Но я считаю, что дело женщины — сидеть и ждать.

— Ты считаешь или...

— Моя вера считает! Женщина должна сидеть в каменной башне...

— А у нас во тереме...

— Смотреть вослед отъезжающему рыцарю и махать платочком. А потом ждать его возвращения и блюсти. Можно даже в поясе целомудрия. А с нами едет не женщина, а Сатана в юбке!

Калика оглянулся, с сомнением покачал головой:

— Вряд ли. Ведьма — это точно, можешь не сомневаться, у меня на них нюх, а насчет Сатаны — это слишком... Вообще-то ты прав насчет сидеть и ждать. Да еще чтоб и рта не открывала. С дурами всегда себя орлом чувствуешь. И мудрым вдобавок. Для дур, что в высоком тереме... аль башне, мы всякие хороши. Они ж не различают!.. А с умной да такой, что сама чего-то стоит, вся жизнь как на иголках. Надо еще доказывать, что выше, что умнее, сильнее, что вообще что-то стоишь... И каждый день доказывать, потому что она может умнеть, а тебе ж нельзя тогда топтаться на месте? А то и сползать вниз? Ты прав, мне даже нравится вера Христа. Она сразу женщин ставит где-то между коровами и попугаями. А нас, мужчин, без всяких трудных, хоть и честных турниров, сразу — в победители! Верно, сэр Томас?

Томас неуверенно кивнул. Брови его сдвинулись, взгляд был устремлен вдаль. Калика исподтишка любовался непривычным зрелищем. Рыцарь думал!

Кони шли споро, дорога пошла ровнее, утоптанная, добротная, а болота и топи все чаще были вымощены бревнами. Томас торопил коня, жадно смотрел вперед.

— Впереди — Британия!

Яра спросила у Олега преувеличенно громко:

— О чем это он постоянно бурчит, словно боится забыть?

— Это большое болото за Муромским лесом, — пояснил Олег очень серьезно, — Большое и туманное.

Яра удивилась:

— Муром? Он же остался на востоке! Мы должны подъезжать к Турову или Берестью.

Олег поморщился:

— Яра... Мы же на Руси.

Томас уловил что-то в голосе калики, предостережение, что ли, насторожился: