Юрий Никитин - Семеро Тайных

— Кто-то строится...

— Вряд ли селянин, — согласился Олег. — Ему хатки ставят попроще...

Колоксай поморщился:

— Если я каждому холопу будет ставить терем, то мое царство быстро пойдет прахом.

— Прахом ли?

— Прахом, — отрубил Колоксай.

Впереди открылся на возвышении град, такой радостный, что даже у хмурого Олега посветлело на душе. Новенький, словно игрушечный, он блистал стенами теремов и городских стен из свежеошкуренных бревен, крыши словно из чистого злата, покрытые ровными, любовно подогнанными плашками из гонты, даже отсюда видны затейливые коньки на крышах, изукрашенные ставни, наличники. Даже сараи и конюшни поставлены так, словно человек не раз еще возвращался к ним, что-то подделывал, украшал, поправлял, превращая простой хлев в место для посиделок.

Колоксай смотрел равнодушно:

— У тебя есть какая-то цель? Или же скитаемся просто так?

— Цель есть, — ответил Олег, — но к ней на коне не подъедешь.

— А на козе?

— Смотря что назвать козой.

За городской стеной паслись огромные стада, таких тучных коров Олег еще не встречал. Вымя каждой почти волочилось по земле, а дальше берег был белым от гусиного стада, шумного, но по-барски ленивого, разнеженного. Немногие еще плавали, другие же степенно выбирались на берег, гоготали и топали в сторону городских врат.

Колоксай мазнул спокойным взором, конь под ним пытался повернуть на дорожку, что вела в град, но властная рука хозяина направила мимо.

Когда они ехали почти под городской стеной, сверху закричали, голоса были радостными. Колоксай помахал в ответ, но глаза смотрели прямо перед собой.

Они миновали врата, когда там заскрипело, вскоре послышался стук копыт. Колоксай ехал, погруженный в свои думы, оглянулся Олег.

Их догоняла на красивой гнедой лошади молодая девушка. Ее золотые волосы растрепались по ветру, только на лбу их прижимала голубая лента. Ветер теребил конскую гриву, всадница пригнулась, лошадь неслась легко, копыта брезговали землей, тонкие мускулистые ноги красиво месили воздух.

Олег остановил коня, остановился и Колоксай. Всадница начала придерживать свою разгорячившуюся лошадь, та фыркала, трясла гривой и пыталась встать на дыбы, всячески объясняя, что готова мчаться хоть на край света.

Девушка была в самом деле легкая, как мотылек, стройная и гибкая, глаза смеялись, а щеки от быстрой скачки разрумянились, как наливные яблочки. Когда улыбнулась, зубки блеснули такие белые, ровные и чистые, что Олег едва не сунул ей палец, чтобы куснула, как веселый щенок.

— Муж мой и повелитель! — воскликнула она в великом удивлении. — Ты ведь ехал к нам... или не к нам? Почему миновал свои владения?

Колоксай кивнул с виноватой усмешкой:

— Милый мой Зимородок... Прости, но меня зовет вдаль что-то очень могучее. Я не могу противиться этому зову.

Он покосился на Олега, но тот молчал, посматривал на обоих. Девушка от удивления широко распахнула глаза, удивительно синие, чистые, как у ребенка:

— Зов?.. Боевой трубы?

— Нет...

— Но ты собрался на войну?

— Нет, — покачал головой Колоксай. — Нет.

Она старательно хмурила чистый лобик, даже губу закусила, отчего ее милое личико стало до смешного задумчивым.

— Конечно, не на войну, — решила она. — На войну готовятся задолго. Но куда так спешно?.. Заедь, отдохни, повеселись. И твоему спутнику будет нескучно.

Колоксай даже не повел бровью в сторону града, где, как понял Олег, хозяйкой эта удивительно милая и хорошенькая девушка, одна из жен Колоксая. В глазах витязя росло злое нетерпение. Конь под ним переступил, сделал шажок, отодвигаясь от хорошенькой игривой кобылки, что норовила пихнуть боком.

— Прости, — ответил Колоксай, — я не могу. Мне надо спешить.

— Но куда? — просила она непонимающе. — Если не на войну...

— Не на войну, — сказал он, — не беспокойся.

Олег видел, как в синих глазах что-то изменилось. Кукольное личико посуровело, а по-детски пухлые губы отвердели. Она спросила негромко:

— Если не на войну... тогда к другой женщине?

Колоксай отмахнулся:

— Да нет же.

— Да, — возразила она убежденно. Румяные щеки на глазах теряли цвет, бледнели. В глазах блеснули слезы, а голос внезапно задрожал: — Мой повелитель, я не виновата, что не могу зачать твоего ребенка!.. Но ведь и никто из твоих жен и наложниц не может!.. Но мы принесем жертвы богам, воздвигнем новое капище, и боги сжалятся!.. У меня будет твой сын!

Колоксай протянул руку, его пальцы бережно коснулись ее щеки, девушка сделала движение прижать его пальцы щекой к плечу, но Колоксай уже отодвинулся, спина стала прямой, а в голосе зазвучало прежнее нетерпение:

— Все, Зимородок!.. Перестань реветь. У мужчин свои дороги.

Олег пустил коня за ним следом, прислушался, но сзади было тихо. Всадница не осмелилась следовать за ними. Он уже полагал, что все кончилось, когда сзади раздался ее звонкий отчаянный крик:

— Если ты едешь на войну, то пусть моя любовь будет тебе щитом!.. Если же едешь к другой женщине... то пусть на нее обрушится мое проклятие!

Колоксай нервно дернулся, Олег утешил:

— Успокойся. Это всего лишь слова.

— Она из рода колдунов, — пробормотал Колоксай. — Ее проклятия сбываются...

— Так не бывает.

— Почти всегда сбываются, — уточнил Колоксай, но лицо его оставалось тревожным, словно он обязательно должен был попасть в число тех, на ком проклятие сбудется.

Им в спины уже едва слышно донесся слабый крик, но в нем было столько ярости и отчаяния, что Олег ощутил, как осыпало морозом, а волосы на затылке зашевелились:

— Я проклинаю ту женщину, ради которой ты оставишь меня! Да настигнет ее смерть от руки собственного сына!..

Конь под Колоксаем неожиданно пошел галопом. Олег догнал с трудом, его конь был в мыле, на узде повисли клочья пены, когда Колоксай придержал своего, сказал с виноватым смешком:

— Как в таком крохотном тельце помещается такая ярость?

— Ворона маленькая, а рот здоровый, — отозвался Олег.

Он старался, чтобы голос прозвучал безучастно, но удалось плохо, и Колоксай посмотрел подозрительно, пожал плечами. Олег вздрогнул, когда молодой богатырь внезапно заорал воинскую походную. Конь пошел бодрее, даже потряхивал гривой и зыркал огненными глазами по сторонам, выискивая толпы врагов.

Поколебавшись, Колоксай сказал:

— Вообще-то дворцовые волхвы сказали, что я погибну, если пойду с тобой.

Олег изумился:

— Так чего ты еще здесь? Немедленно возвращайся!

Колоксай с неловкостью пожал плечами:

— Недостойно мужчины уходить от опасности.

— А если это непростая опасность?

— Все равно, — ответил он упрямо. — И кроме того...

Он осекся, бросил на Олега подозрительный взгляд, но тот в самом деле ничего не заметил, углубившись в тяжкие думы о возвышении рода людского. Колоксай посопел, поерзал, но не в его характере было оставлять хоть малую недоговоренность: