Юрий Никитин - Фарамунд

Брунгильда наблюдала за его отъездом, глядя из своей башни. Окна велела закрыть по римской моде занавесками, теперь посматривала украдкой, как герои вскакивают в седла, как подвели высокого статного жеребца Фарамунду, как рекс красиво вспрыгнул, натянул поводья, конь встал на дыбы и красиво помесил воздух крепкими копытами.

Ей показалось, что он оглянулся в ее сторону. Поспешно опустила краешек занавески, отодвинулась за толстую стену. Любопытная Клотильда смотрела в другое окно.

— Не высовывайся! — вскрикнула Брунгильда, ее страшило, что рекс подумает, будто это она наблюдает за его отъездом. — Не... или ладно, высовывайся побольше, пусть видит, что это ты, а не я.

Клотильда, в самом деле, протиснулась едва ли не до пояса, щеки разрумянились, глаза счастливо блестели.

— Ну и что? — откликнулась она беспечно. — Что с того, что вы смотрите?.. Все смотрят.

Во всех окнах торчали головы мужчин и женщин, детей. Все рассматривали уезжающих, громко переговаривались.

Я не все, хотело сказать Брунгильда, но удержалась. Не хватало, чтобы начинала что-то объяснять служанке, опускаясь до ее уровня.

Она отошла и села за стол. Со двора доносилось фырканье коней, звон подков, громкие мужские голоса, но она взяла листы пергамента со стихами Овидия и начала переворачивать страницы, делая вид, что читает. Искоса видела, как Клотильда радостно взвизгнула, помахала рукой так неистово, что едва не вывалилась.

Интересно, кому машет, мелькнула безотчетная мысль. Не рексу же, который использует ее для своих низменных желаний!

Они скакали на юг, часто меняя лошадей. Зима, что уже разразилась в Римбурге, так и не успевала их догнать. Напротив, с каждым днем, что они приближались к своим передовым войскам, небо становилось выше, чище, а воздух теплел.

Вехульд хохотал и часто рассказывал смешные истории. Унгардлик по своему статусу командира передовых частей чаще всего держался впереди, все успевая увидеть и заметить, конь под ним играл, взбрыкивал от молодой дури. Даже Громыхало развеселился под чистым, синим и безоблачным небом, сыпал шуточками, с удовольствием посматривал по сторонам взглядом собственника.

Когда они приблизились к римскому городу Текантуму, рощи еще зеленели вовсю. Здесь едва-едва наступила ранняя осень, что может даже сразу смениться весной, проскочив зиму.

Как выяснилось, за это время часть войска франков разошлась по окрестным селам, готовилась переждать зиму, а остальные все еще вяло осаждали Текантум. Без рекса никто даже не поговаривал о штурме, да и вообще намеревались осаду снять и тоже разойтись по селам, как только вернется рекс.

Фарамунд выслушал военачальников, сам проехался вдоль городской стены. Ему выкрикивали оскорбления, кто-то выстрелил из мощного дальнобойного лука, но стрелу отнесло ветром.

С южной стороны город упирался стеной в горы. По словам разведчиков там находился резервуар с водой, а водопровод римляне впервые провели скрытно, не в пример своим хвастливым ажурным акведукам.

— Охрана? — спросил он коротко.

— Около манипулы, — доложил Кендрих, суровый и малословный воин, которого Унгардлик оставил себе на замену. — Но это мало что нам даст...

— Почему?

— Они смогут продержаться долго, — сообщил Кендрих. — У них есть колодцы. Просто там вода намного хуже, чем эта... с гор. Я сам пробовал ту, горную!

— И какова? — полюбопытствовал Фарамунд.

— Кто попробует, другую уже никогда не захочет. Но если им ее перекрыть, то будут пить свою, колодезную!

Фарамунд задумался. В черепе начал вырисовываться довольно подлый план...

На следующий день он послал в горы сильный отряд, выбил римлян без особого труда, ибо среди горных круч их несокрушимый строй ни к черту, а в рукопашных схватках огромные франки с легкостью одолевали этих изнеженных в теплом ласковом мире людей.

Цистерны в городе опустели достаточно быстро, но когда пришла пора переходить на воду из колодцев, римляне на всякий случай предприняли попытку отбить резервуар с водой. К их удивлению и радости это удалось без труда.

Фарамунд радостно потирал руки. Всю воду в резервуаре удалось испортить чемерицей. Лазутчики донесли, что весь город стал страдать сильнейшим поносом. Да это и без лазутчиков ясно, стоит подойти к городской стене к подветренной стороны...

Он выбил ворота и ворвался в город, где даже испытанные воины едва могли поднять оружие, но сил не хватало замахнуться. Фарамунд еще перед штурмом велел щадить жителей. Да и сами франки, ворвавшись в город, с хохотом шли по улицам, зажимая носы.

Вонь стояла страшная, отовсюду смотрели бледные изможденные лица. Фарамунд поспешил к главному зданию, там во дворе около сотни легионеров разобрали оружие и встретили его на площади.

Он оглядел их бледные решительные лица, рассмеялся, вскинул руку:

— Приветствую!.. Веселую штуку я с вами проделал?..

Легат вскинул руку в салюте противнику, но не победителю:

— Что ты хочешь сейчас?

— Помыться, — ответил Фарамунд. — То же самое советую и... ха-ха!.. вам. Вода уже пошла чистая, без чемерицы. Можно пить без боязни. Советую старую спустить из цистерн...

Легат кивнул:

— Уже сделали. Что ты хочешь от нас?

Фарамунд ответил весело:

— Ничего. Кто хочет, тот останется, кто хочет уйти — пусть уходит. С собой может взять все то жалование, что сумел скопить.

Легионеры смотрели все так же мрачно, он видел только узкую полоску между щитами и шлемами, там в одну линию блестели глаза, но теперь он услышал и смутный гул голосов. Легионеры переговаривались тихонько, пуская слова вдоль внутренней стороны щитов.

Легат поинтересовался:

— С теми, кто уйдет, понятно: их ограбят по дороге. А что с теми, кто останется?

Фарамунд прямо посмотрел в глаза этого немолодого и неглупого человека:

— Сам знаешь, что я не стану ни казнить, ни карать. Это теперь мой город! Мне нужно, чтобы он, как и все эти земли, был населен. Потому, чем больше людей, тем лучше. Всяк волен поступать, как хочет. Всякому найдется работа. По его же выбору!

Легат повернулся, что-то бросил двум ближайшим центурионам. Прежде, чем те успели ответить, Фарамунд поднял коня на дыбы, привлекая внимание, крикнул:

— Я ухожу, дел много, а вы подумайте! И еще, стоит ли рисковать, пробиваясь через захваченные мною земли к римским владениям? Мои войска продвинулись очень далеко! И к какому бы городу вы не попытались пробиваться... ведь пойдете пешком, он будет захвачен задолго до вашего прихода моей быстрой конницей.

Конь опустил передние копыта на землю, Фарамунд повернул его к воротам. Легат крикнул в спину:

— Постой! Ты что же... оставляешь нам и оружие?

Фарамунд обернулся, звонко и весело крикнул: