Наталья Павлищева - Против «псов-рыцарей»

– Только договоримся: если ты вернешься из похода раненым, то отпустишь обеих женщин и поможешь им добраться до Хольмгарда.

Биргер усмехнулся:

– Я завоюю твою Гардарику, как бы ты меня ни пугала. А женщин… если захотят вернуться в Хольмгард, помогу. И здесь не обижу, не бойтесь, просто кто-то должен сидеть в залоге на случай, если вы вздумаете меня обмануть.

У меня глаза полезли на лоб:

– Как сидеть?! Ты будешь держать их взаперти в темнице?

– Я не варвар.

– В чем мы можем тебя обмануть?

– Вы действительно должны убедить рыцарей, что я отправлюсь позже.

Глядя в круглые глаза Биргера, я вдруг не выдержала:

– Тебе-то это зачем?! Ведь если не будет нападения с разных сторон, князю проще справиться с тобой.

Дом потряс хохот хозяина:

– Я не боюсь ни быть раненым, ни быть побитым! Я справлюсь с князем Хольмгарда один, мне не нужны рыцари, и остальные были бы не нужны, но от них не отвязаться. Зато и добыча будет вся моя, и дань тоже.

Да уж, яркий пример провала из-за самоуверенности. Биргер, как ни странно, поддержал мою мысль.

– Я даже отправлю князю Хольмгарда вызов, чтобы знал, что я иду его воевать.

Оставалось только пожать плечами.

– Знаете, чем отличаются настоящие викинги от всех остальных, даже хороших воинов? Мы не знаем слова нельзя, никого и ничего не боимся. Потому столько лет викинги держали в страхе Европу. И еще много лет будут держать.

Он поднялся со своего сиденья, словно давая понять, что обед и разговор окончен, пришлось вставать и нам.

– Когда сделаете то, зачем отправляетесь к тевтонцам, езжайте к князю Александру, я передам вызов.

Я не удержалась, чтобы не пробормотать «дурак». Все было ясно и без перевода, но Биргер сделал вид, что не заметил такого выпада.

На дворе Биргер показал Лушке с Анеей на небольшой домик чуть в стороне:

– Жить будете там. Там удобно.

Наши боевые подруги подчинились. Ой, что с людьми любовь-то делает… Нет, не со всеми, я вот не глупела до такой степени. Вообще, больше удивляла даже не Лушка, а Анея, тетка-то почему словно телок на веревочке выполняет все, что ни скажет Биргер? Вятич сжал мой локоть:

– Молчи, потом объясню.

А… здесь еще и тайный умысел? Тогда к чему меня за дуру держать, мне-то можно бы сказать?

Хотела обидеться на Вятича, но не смогла, вернее, надолго не смогла, потому что быстро выяснилась и другая крайне неприятная для меня вещь.

Сначала Вятич вдруг изъявил желание, чтобы я тоже осталась в Бьельбу.

– Чего?! Я, конечно, отношусь к Биргеру неплохо, даже пытаюсь спасти его рожу от копья Невского, но не до такой же степени, чтобы сидеть тут, когда там будет твориться черт-те что!

Вятич спокойно выслушал мою гневную тираду и снова настойчиво повторил:

– Тебе лучше остаться с Лушей и Анеей.

– Я даже обсуждать это не буду, пока ты не объяснишь толком.

– К рыцарям тебе нельзя.

– Это почему, интересно, ревнуешь?

Вятич рассмеялся:

– Вот глупая, да ты с ними и дня рядом не выдержишь. Знаешь, что такое рыцарь в латах да еще и летом?

– Ну?

– Латы надеваются не за пять минут и в них страшно жарко, потому мужик в них потный и вонючий, кроме того, мочится прямо в собственное облачение, ну и все остальное тоже, если приспичит…

– Чего?!

Врет ведь, чтобы я передумала.

– Ордынцы по вонючести недалеко ушли, но дело не в этом. Орден – это сугубо мужское объединение, и женщин туда не допустят, ни одетых, ни переодетых, ни даже раздетых.

– А как же турниры из-за прекрасных дам?

– Начиталась романов! Турниры бывают в мирное время и в определенных местах, а ехать придется в боевую часть, так сказать. Туда бабам хода нет. Все, это не обсуждается.

– Ну и что, зачем здесь-то оставаться?

– А куда ты денешься? Здесь ты хоть рядом с Анеей.

– Домой отправлюсь. – Сидеть в имении Биргера рядом с ошалевшей Лушкой и Ингеборгой я не могла, не выношу бабских страданий.

– Одна?

Мне бы задуматься сначала, но я тормозить не привыкла, тут же согласно кивнула:

– Одна.

– В Новгород?

– Ну, не в Козельск же.

Вятич внимательно пригляделся ко мне, он лучше меня понял, что я просто не представляю, о чем говорю. Потом у них был разговор с Анеей, «мозговали» долго, но решение приняли такое же, как и я сама: Вятич отправится к тевтонцам, а я в Новгород.

– Ладно, – махнул рукой сотник, – я тебя до Висбю провожу, а там пристрою к какому-нибудь купцу понадежней. Ну а в Новгороде не пропадешь, сразу к епископу и к князю.

Легко сказать, а вот как сделать? Я из Бьельбу уезжала со слезами, словно оставляла Лушку с Анеей на растерзание диким зверям. Мы долго обнимались с сестрицей, но я подозревала, что в глубине души она даже рада возможности хоть чуть побыть со своей душевной привязанностью. И чем Биргер ее взял? Нет, я не спорила, он необычен во всем, мощная натура чувствовалась не только в пристальном взгляде круглых глаз, но и во всем остальном. Клянусь, мне было очень жаль губить Биргера, но я же его предупредила. К тому же шрам не слишком испортил его лицо, насколько я помню, и судьбу тоже. Мысленно махнув на Биргера рукой, я больше страдала из-за Лушки и Анеи, а они меня успокаивали.

До Висбю мы добрались без приключений, и даже не просто купца нашли, а того самого Еремея, что доставлял нас сюда. Это было большой удачей, я могла спокойно плыть в Новгород, а Вятич добираться в Ригу. Страдания начались позже. Договориться обо всем легко, но когда я вдруг представила, что через день окажусь просто одна, без поддержки и всегдашнего пригляда… Сказать, что это жутко, – значит солгать, я чуть не бросилась на шею к Вятичу с воплем вроде: «Не оставляй меня одну!»

Если бы сделала это, то и он никуда без меня не поплыл, добирались бы вместе в Новгород, но я вдруг представила, что своим малодушием могу испортить всю малину, сорвать столь сложную и изящную операцию по разделению нынешних союзников и тем самым обречь князя Александра даже непонятно на что… Нет, если моя трусость может привести к столь плачевным последствиям, то меня лучше придушить прямо на причале.

Вятич, услышав столь мазохистские рассуждения, хмыкнул:

– Я могу проще, можно отправить тебя обратно в Москву, не дожидаясь, пока сложишь буйну головушку.

– Нет, только не это!

– Настя, почему ты так не хочешь возвращаться?

– А ты вместе со мной вернешься? А… не вернешься. Тогда в чем вопрос? Ладно уж, доберусь я до Новгорода сама, так и быть.

– Только обещай в битву не лезть, просто посидеть рядом с княгиней…

Говорил и прекрасно понимал, что ничего этого не будет, что я обязательно полезу и в Невскую битву, и еще куда-нибудь.

Хорошо, что Еремей отплывал на следующее утро, долго страдать не пришлось, неизвестно, до чего я бы дострадалась. Одно дело – осуждать чужое малодушие и совсем другое – бороться с собственным. Собственное оказалось таким упорным… оно находило лазейку за лазейкой, норовя убедить меня не лезть на рожон, понадобились настоящие усилия, чтобы задавить сомнения, переубедить саму себя. Никогда не думала, что мне себя может быть жалко.