Олег Верещагин - Не остаться одному

– Ну как? – бросил я глядевшему на меня Сергею.

Тот улыбнулся:

– Да все отлично. Идем прямиком к Пацифиде!

– Черт побери! – Я взлетел на нос. – Так эта земля – Пацифида?!

– По уверениям Джерри – да, – подтвердил Сергей, – и, во всяком случае, для острова она слишком огромна – во весь горизонт!

– Второй раз ураган оказывает нам такую услугу, – заметил Басс, поднимаясь сюда же. – В прошлый раз нас одним махом донесло до Америки…

– Ну й що гэто нам дало? – ответил я фразой из анекдота. И спохватился: – А почему никто не спит?

– А потому, что все выспались, – пояснил Сергей.

Я почесал нос:

– Вообще-то я есть хочу. Ле-ен?..

– И тут же «Ле-ен?..». И сразу все меня зовут… – в каком-то песенном ритме отозвалась она из района кухни под нашими ногами, и Сергей, хихикнув, проскандировал «припев»:

– Бу-ра-ти-но-о!..

Однако уже через минуту я, сидя у основания бушприта со скрещенными ногами, поглощал жареную рыбу. Последние шесть дней горячего у нас не было, а мокрый сухпаек ужасно надоел. Кстати, надо будет перетряхнуть и просушить то, что осталось от наших запасов…

напевал я, стоя возле борта и глядя чуть в сторону, за плечо:

Я улыбнулся в ночную звездную тьму и, повернувшись, встретился со встревоженным взглядом Танюшки. Тогда я снова улыбнулся уже ей.

– Тогда я спою тоже, – сказала она. И, не сводя с меня глаз, заставила всех замереть.

– Зачем ты это спела?! – спросил я, догнав Танюшку у кормы и схватив ее за плечо.

– Зачем ты это спел?! – яростно возразила она.

Я опустил руку:

– Прости.

Она обняла меня за шею и прижалась щекой к щеке. А я в этот момент понял, что, скорей всего, уже завтра мне придется решать, кому уходить на Пацифиду – а кому огибать ее на когге.

Я не знал, что решу. Но был уверен, что не возьму с собой Танюшку. Хотя не знал я и другого – как буду жить без нее…

Йенс. Ромка. Видов. Ясо. Колька. Раде. Игорь. Олег. Димка.

И я.

Эти идут. Десять человек.

Девчонки плывут на когге. С ними Сергей, Юджин, Джерри и Анри.

Я обхватил голову, подергал волосы. Вздохнул, чертыхнулся. Мне было не по себе – не хотелось выходить на палубу и объявлять решение, потому что я предвидел волну народного возмущения. Отодвигая этот момент, я придвинул контурную карту Пацифиды.

Континент был почти круглым – конечно, берега искромсаны, но в целом похоже на круг, почти не заполненный обозначениями. И этот круг пересекал решительный штрих нашего будущего похода.

Я отпихнул карту и, встав, так же решительно вышел наружу.

Берег был метрах в трехстах от правого борта. Солнце еще только встало, его лучи падали прямо на древесную стену, и она казалась непроницаемой, сплетенной из сочной зелени. У корней деревьев клубился туман, стекая в океан густыми струями. До корабля доносились свист, шорох и потрескивание, уханье и завывание.

Все наши теснились у борта, но, услышав мои шаги, обернулись. На мне скрестились взгляды множества глаз, и я, чтобы не продлевать этого ожидания ни им, ни себе, заговорил:

– Мы добрались до Пацифиды. Те, кто пойдет на когге, обогнут материк с юга и будут ждать нас у устья большой реки, которую Лотар называл Гьелль. Остальные пойдут напрямик. Скоро сентябрь. По моим прикидкам, к началу лета следующего года они выйдут туда же, и «Большой Секрет» их подберет. На всякий случай он подождет до следующей осени. Если к следующему сентябрю никого не будет – когг уйдет…

– Олег, – тихо сказал Сергей (он не сводил с меня встревоженных глаз), – хватит, это потом… Кто идет, кто остается?

– Да. Конечно. – Я посмотрел поверх голов, но заставил себя опустить глаза. – То, что я сейчас скажу, не обсуждается. Я так решил. Это все… – Я помедлил, набрал воздуху в легкие. – Я говорю имена тех, кто идет со мной.

Лицо Таньки окаменело. Я заставил себя не вздрагивать.

– Йенс.

Лицо немца осталось непроницаемым, только в глазах что-то дрогнуло, как рвущаяся паутинка… Страх? Нет. Я вспомнил, что он последнее время часто разговаривает с Радицей, и сербиянка, окаменевшая после гибели Бориса, вроде бы оттаивает возле немца…

– Ромка.

Роман откровенно просиял. Наверное, он так же просиял бы, объяви я, что он в качестве разведчика должен первым отправиться в ад.

– Видов.

Серб кивнул, как кивает человек, услышавший то, в чем не сомневался, и, отвернувшись к борту, лег на него скрещенными руками и грудью.

– Ясо.

Грек вскинулся и, не сдерживаясь, закусил губу. Я уловил, уже отворачиваясь, как он посмотрел на Клео, и понял, что Ясо не хочет с нею расставаться. Они были хорошей, счастливой и очень подходящей парой…

– Колька.

– А то, – спокойно отозвался он, поддергивая на плече автомат и крепче прижав к себе печальную Лидку.

– Раде.

– Спасибо, – искренне сказал македонец. Зорка перекрестилась, но глядела на своего парня с гордостью.