Олег Верещагин - Не остаться одному

– И?..

– Избавь меня от клятвы, – тихо попросил Джек и опустил глаза.

А я вспомнил склоны Олимпа – вечность назад! – и его клятву верности мне… и Таньке…

– Ты хочешь уплыть с ним?

– Да. – Он с усилием поднял глаза. – Но если ты скажешь «нет» – я останусь. Я только прошу тебя… я никогда никого ни о чем…

А в глазах у него, за луной, за дрожащими бликами, были тоска и одиночество. И я ужаснулся мысли, до какой же степени нужно быть одиноким, чтобы самым близким и родным стал тебе твой враг… только потому, что не осталось на свете больше никого, с кем бы связывали тебя общие воспоминания…

Джек смотрел – и губы у него дрожали.

– Эх, ты, – тихо сказал я, – дурачок.

Я обнял его за шею и ткнулся в лоб Джека своим лбом. Он был умней меня, но сейчас я ощущал себя мудрецом рядом с мальчишкой… а еще ощущал, как близко у моих глаз слезы и как это – когда тебе печально и сладко одновременно.

– Олег… – начал он быстро, но я перебил его:

– Иди. Я освобождаю тебя от клятвы… Да. Еще… – Я отстранился. – Ты навсегда останешься моим другом, Джек Путешественник. Где бы ты ни был. Независимо от того, встретимся мы еще или нет. Вот тебе моя клятва.

– А ты всегда будешь моим другом, – твердо сказал он. – Я долго странствовал по этому миру после гибели нашего королевства. И нигде не было мне так хорошо, как у вас.

Я обнял его уже по-настоящему… и первый раз в жизни поцеловался с мальчишкой. И это было… здорово. Совсем не так и не то , что с Танюшкой. Абсолютно по-другому, но здорово. Потому что…

Джек сказал правду. Он был мой друг .

Прыжками Джек поднялся на берег. И там, наверху, остановился уже неразличимым силуэтом. Вскинул руку:

– До встречи!

Я вскинул руку в ответ. Молча.

И… все. Джек пропал.

Несколько минут я смотрел на это место, ни о чем не думая вообще. И вздрогнул, когда там появилась фигура… Джек?! Вернулся?!

Но это был не Джек, а Вадим. Он тяжело хромал на левую ногу – в бою ему разрубили бедро и, похоже, сломали кость, он шел, опираясь на удобный самодельный костыль.

– Сегодня вечер встреч, – заметил я. Вадим – случайно, конечно – остановился на том же расстоянии от меня, что и Джек.

– Я остаюсь, – сказал он. – Ирка со мной. Вильма и Лора тоже.

– Вильма и Лора – это хорошо… – пробормотал я, пытаясь осмыслить первую часть сообщения. Я в самом деле считал, что потерявшим парней девчонкам лучше остаться на этом острове, где теперь будет спокойно, но не знал, как им это предложить. – И ты остаешься тоже?

– Я устал, – отрезал Вадим. – Устал, Олег, и больше не верю ни в романтику, ни в справедливость… ни в тебя.

Я покусал губу:

– Что ж, к этому шло. Давно… Мне будет тяжело без тебя.

– Ничего, – спокойно ответил он, – у тебя есть надежные люди.

– Да, есть, – подтвердил я, – побратим.

И посмотрел ему в лицо. Наши взгляды скрестились, как клинки, и за этим перекрестьем стояла пещера и наша кровь, смешавшаяся над тушей убитого медведя.

Да.Ó rlõ gs.

Что-то рвешь по-живому. Что-то отмирает само… и неизвестно, что хуже.

– Я не рыцарь, – ответил Вадим.

– Да, не рыцарь, – безжалостно отрезал я. – Всего хорошего. Удач на новом месте.

И, отвернувшись, пошел по берегу прочь.

Вадим не окликнул меня. А я не оглядывался…

Когда я вернулся к кострам, там по-прежнему было немало людей, но никого из ребят Нэда уже не осталось, и я с холодком в груди понял, что они отплыли. Все сидели тихо, кто обнявшись, кто полулежал, кто скрестив ноги, – и слушали Игоря, который негромко пел очень знакомое:

И я услышал, как моя Танюшка, сидевшая неподалеку с задумчивым лицом, присоединила к голосу Игоря свой:

Гусли-арфа Игоря неожиданно заплакали под его пальцами, и к ним вдруг присоединилась поцарапанная гитара в руках какого-то парнишки, подхватившая мелодию…

Он приглушил струны. Никто не хлопал, все просто молчали, не глядя друг на друга. Молчали, пока тот же парнишка с гитарой не подобрал новую грустную мелодию и не запел по-английски:

Я знал эти стихи Бернса, но по-русски. Они мне всегда нравились…

– Почему ты стоишь один в темноте? – Я обернулся и увидел Сандру. Она улыбалась, и улыбка была чуть смущенной. Не дожидаясь моего ответа, она быстро сказала: – Я тебе так благодарна… но я тебе плохо отплатила. У вас погибшие… и четверо твоих остаются у нас…

– Каждый волен решать, где ему оставаться и с кем идти, герцогиня, – ответил я спокойно. Сандра на миг запнулась, словно не решаясь что-то сказать, но потом выпалила:

– Оставайтесь все! Чем плохо?!

– Да ничем, – пожал я плечами. – Просто не для нас. Меня лично ждет Пацифида, а остальные просто идут со мной, потому что этого хотят… – И добавил:

И это тоже романтика, Сандра.

И я подошел ближе к костру, возле которого сидела Танюшка. Она посмотрела на меня снизу вверх и тихо спросила:

– Проветрился?

– Да, Тань. Я сяду? – Она хлопнула рядом, и я опустился на расстеленный плащ. – Тань, – я толкнул ее локтем, – ты не обиделась?

– Эх ты, – вздохнула она и погладила раненое плечо. – Опять тебя зацепили…

– И еще руку под локтем, – вздохнул я. – И еще сердце, Тань. Сразу несколько ударов, и так точно…

– Ты про Джека? Он мне сказал. Жаль, что он ушел…