Вадим Панов - Красные камни Белого

– Есть, – уверенно ответил Грозный.

– Откуда ты знаешь? – В голосе Рыжего послышалась привычная ревность. Рыжего бесило умение вожака подмечать детали.

– Цеппель пришвартован, – объяснил Грозный. – Правда, несколько странно.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Привереда.

Лысый снял с плеча бамбаду, облокотился на камень и негромко сказал:

– У цеппелей есть на носу швартовочное устройство, которым они крепятся к мачте…

– Я знаю.

– Здесь нет мачты, – ухмыльнулся Рыжий.

Он хотел развить мысль, но вожак не позволил.

– Правильно – нет, поэтому цеппель должен быть закреплен веревочными концами. Пара палубных спускается на землю и вяжет их к чему-нибудь подходящему: деревьям или камням. А эти предпочли бросить якорь. – Грозный указал на тоненький, едва заметный трос, тянущийся от носа цеппеля к земле. – Это часть швартовочного устройства, и цепари не любят им рисковать. Ведь если потребуется экстренно взлететь, придется бросить дорогой стальной трос.

– Какой вывод?

– Выводы сделаем позже, пока я отмечаю факты. – Грозный поднес к глазам бинокль и громко прочитал: – «Дедушка Джо», порт приписки – Илиар, сферопорт Бахора. Вольный торговец или контрабандист, хотя разница между ними минимальна. Экипаж такого судна – не менее десяти человек. Два пулемета…

– Откуда знаешь?

– Видимо, разбираюсь в цеппелях.

– А в чем ты не разбираешься? – осведомился Тыква.

– У нас не было возможности поговорить об искусстве, – припомнил Грозный, не отрываясь от бинокля. – Как ты относишься к направлению «фулио», что в моде сейчас среди каатианских скульпторов?

Куга хихикнула.

– Что будем делать? – спросила Привереда, показывая, что шутки сейчас неуместны.

– Нужно пообщаться с экипажем, – пожал плечами Грозный.

Предложение правильное, но вот с исполнением было не так просто.

– Кто пойдет? – нервно спросил Рыжий.

Фраза о двух пулеметах запала ему в душу, и Рыжий не горел желанием подставляться.

– Нам нужен транспорт, а значит, я не могу доверить переговоры никому из вас. – Грозный прищурился на цеппель, словно прикидывая, как лучше его атаковать.

– Ты самый важный член команды, – резко произнесла Привереда. – Пусть Рыжий идет.

Она тоже помнила о пулеметах.

– Грозный умеет уговаривать.

– А ты бесполезен.

– Как и ты.

Куга прыснула. Тыква старался быть незаметным, всем своим видом показывая, что дискуссия не имеет к нему никакого отношения.

Тем временем Грозный снял с плеча бамбаду и протянул ее Привереде:

– Не потеряй.

– Ты пойдешь без оружия? – изумилась девушка.

– Не знаю лучшего способа установить доверительные отношения.

– Я тебя не пущу. – «Это я сказала? Я?!» Однако изумление исчезло так же быстро, как и появилось, и Привереда убежденно продолжила: – Ты не должен рисковать.

– Да, Грозный, не надо. – Куге была неприятна проявленная соперницей забота.

«Ладно, сучка, мы еще посмотрим, кто кого!»

– Пистолет, – произнес лысый, отдавая Привереде патронташ.

Тыква протянул вожаку оружие и поинтересовался:

– Что нам делать?

– Вы поймете. – Грозный спрятал пистолет в карман и усмехнулся. – Если я договорюсь, я вас позову. Если не договорюсь – уходите.

И уверенно направился к цеппелю.

Разговор закончился. Куга судорожно вздохнула, Тыква отвернулся, не желая встречаться взглядом с Привередой, а та подошла к Рыжему и негромко произнесла:

– Если с Грозным что-нибудь случится, я тебя убью.

Она вдруг поняла, что сможет.

«Кто же я?!»

– Глупо, – буркнул Тыква.

– Глупо, – подтвердил Рыжий. И пояснил: – Теперь мне придется стрелять первым.

– Не успеешь.

– Посмотрим.

– Он остановился! – воскликнула Куга, и путники вновь устремили взоры на каньон.

Цеппель пришвартовался шагах в пятистах от скалы, от которой начал свой путь Грозный. Лысый преодолел примерно половину расстояния и теперь стоял, неотрывно глядя на корабль.

– Чего он ждет?

– Хочет, чтобы его заметили.

– Зачем?

– Если его появление получится неожиданным, мы получим не переговоры, а перестрелку, – хрипло объяснил Тыква.

– Не мы, а он, – зло уточнила Привереда.

– Он бамбальеро, он справится.

– Замолчите, – попросила Куга.

Грозный сделал еще полсотни шагов и вновь остановился.

Тишина.

– Они спят.

– Или там никого нет.

– Или…

Одно из боковых окон гондолы распахнулось, и на Грозного уставился ружейный ствол. Синеволосая вскрикнула, Привереда сдавила бамбаду так, что побелели костяшки пальцев, Тыква нервно потер лоб, а Рыжий снял пистолет с предохранителя.

Грозный поднял руки и крикнул:

– Без оружия!

Тишина.

Привереда поняла, что слышит стук своего сердца.

Тридцать восемь… семьдесят шесть… На сотом ударе над ружейным стволом появился рупор:

– Подойди! Медленно!

«Добрые Праведники, помогите ему! Добрый Маркус, Грозный ведь твой, он ведь лингиец, не оставь его, Маркус! Пожалуйста…»

Цепарь не указывал, что делать, но следующие сто шагов Грозный преодолел с поднятыми руками.

– Добрый день!

– У меня пулемет!

– А у меня его нет!

Невидимый собеседник хотел произвести впечатление, но добился обратного.

«Ты слаб и неуверен!» Грозный улыбнулся, не раздвигая губ. Теперь он знал, что переговоры увенчаются успехом.

– Я ничего не слышу!

– У меня нет рупора!

– Подойди ближе!

– У тебя пулемет.

Несколько секунд цепарь обдумывал ответ, после чего предложил:

– Подойди еще! И… руки опусти.

– Спасибо.

Теперь Грозный стоял прямо под гондолой.

– Ты кто?

– Наш цеппель потерпел крушение. Нужна помощь.

– Сколько вас?

Пауза. Грозный понимал, что ответит на вопрос и ответит честно, но демонстрировал понятные сомнения.

– Я видел за скалой рыжую башку.

– Нас пятеро! Трое мужчин и две женщины!

– Как тебя зовут?

– Грозный.

– А по-настоящему?

– Не помню! Никто из нас не помнит.

Это было опасное признание, однако Грозный чувствовал, что может его сделать. Странная швартовка, так и не открывшиеся пулеметные гнезда, неуверенность цепаря – все говорило о том, что цепарю нужна помощь не меньше, чем путникам.

«Ты один, – понял Грозный. – У тебя есть цеппель, надеюсь, исправный, но ты один. Ты застрял».

– Меня зовут Лео Мон. Капитан Лео Мон. – Цепарь помолчал, после чего убрал винтовку и хмуро спросил: – Что это за планета?

– Местная жрачка? – удивился Берт Секач, подозрительно разглядывая кусок мяса, который Баурда положил на хлеб. С виду – заурядный копченый окорок, однако сильный и весьма своеобразный запах подсказал менсалийцу, что Дан раздобыл еду не на экспедиционной кухне.