Вадим Панов - Последний адмирал Заграты

— Мы боремся за справедливость.

— «Мы» говорят расплодившиеся по всему Герметикону короли, — назидательно произнес адиген. — Тем они хотят отличаться от даров. А каждый приличный человек должен иметь свою собственную точку зрения и говорить «я». Ты приличный человек?

— Мы — это значит я, редакция и все либерально настроенные загратийцы. Я пишу для них.

— Вряд ли утренняя месса привлекла большое количество либеральных загратийцев. Я видел в соборе только тех, кого твоя газета называет замшелыми консерваторами.

— Совершенно верно, — признал редактор Зопчик.

— В таком случае что делал на мессе ты? Хотел извиниться перед епископом, но не собрался с духом?

— Я не оскорбил епископа, а выставил напоказ его грязные делишки, — мгновенно ответил Зопчик. — А на мессе я искал материал для следующей передовицы. Я считаю, что люди должны стать свободными. Должны сами устраивать свою жизнь…

— Что же им мешает? Олгеменизм?

— Религия дурманит сознание и помогает адигенам удерживать власть.

— Фраза, достойная галанита.

— Помпилио! — Тетушка Агата недовольно поджала губы.

— А я всё думал: когда же вы вспомните о моем происхождении? — усмехнулся Зопчик. Чувствовалось, что он не просто думал, а нетерпеливо ждал выпада Помпилио.

— Вспомнил, как только ты дал повод. Ты, кстати, чирит или прикидываешься атеистом?

— Я не прикидываюсь, — гордо ответил Зопчик. — Я убежден в том, что бога нет.

— В таком случае какое тебе дело до епископа, галанит? Ваши воззрения не пересекаются, почему бы не оставить старика в покое? Будь ты фанатичным чиритом, в твоих действиях было бы больше честности.

— Мне жаль, что выдающийся исследователь и путешественник мыслит столь узко. Мне искренне жаль, и я разочарован.

— Надеюсь, ты понимаешь, галанит, что мне глубоко безразличны твои чувства?

На этот раз слово «галанит» Помпилио выделил голосом и сопроводил презрительной гримасой, чем окончательно вывел редактора из себя:

— «Быть галанитом — не преступление, преступление быть живым галанитом», — процитировал Зопчик. — Знакомые слова, мессер?

— Их произнес на заседании лингийской Палаты Даров мой прапрапра— и еще несколько раз прапрадед, — с гордостью ответил Помпилио. После чего издевательски осведомился: — Запали в душу?

— Я нахожу их омерзительными.

— Будь я галанитом, я бы согласился. Но я адиген, а потому хочу спросить: скольких галанитских адигенов ты знаешь, Зопчик? Со сколькими знаком?

Агата поняла, что Помпилио не остановить, а потому просто потягивала вино, бросая на мужчин недовольные взгляды.

— Я вырос на свободной Галане!

— И раз в год ты накрываешь стол и празднуешь светлый праздник Сиулуку, день, когда вы начали избиение адигенов. Твои предки жгли, вешали и потрошили мужчин, насиловали, а потом четвертовали женщин. В этот день ты веселишься и пьешь вино. Ты еще находишь слова моего предка омерзительными, галанит? Они были произнесены через неделю после начала кровавой бани. И мой предок сказал то, что думал. И так думали все адигены Герметикона.

Зопчик, надо отдать ему должное, взгляда не отвел. Покраснел, но продолжил буравить Помпилио черными глазами. Зопчик разозлился, но самообладания не потерял:

— Это старая история, мессер.

— А то были старые слова.

— Галана изнывала под властью адигенов.

— Так же, как сейчас Заграта изнывает под властью короля?

— Генрих неплохой правитель, но не совсем хорошо понимает чаяния народа. — Зопчик постепенно успокаивался. — Современный человек должен сам вершить свою судьбу, за либеральными идеями будущее. Рано или поздно общество станет иным: свободным и толерантным.

— Ты льешь грязь на церковь, а тебя никто не трогает, — заметил Помпилио. — Куда уж толерантнее, галанит? На Линге ты уже прогуливался бы по камере.

— Я обвиняю епископа, а не церковь, — уточнил Зопчик.

— Я не заметил в статье доказательств, только общие слова. Очень грамотно расставленные слова. — Помпилио помолчал. — Церковь призывает к миру и стабильности. И я знаю, что раз на нее идет атака, значит, кому-то не нужно ни то, ни другое. У всякого действия есть цель.

— Новое счастливое общество.

— Король делает всё, чтобы у загратийцев была работа и доход. Что ты вкладываешь в понятие счастливое общество?

— У всех загратийцев есть работа и доход?

— Я путешественник, Зопчик. Я посетил множество миров с разной формой правления и везде встречал и нищих, и бродяг. Везде были преступники.

— Разве справедливо, что одни живут во дворцах, а другие ютятся в малюсеньких комнатах?

— Твой костюм стоит десять цехинов.

— И я хочу, чтобы у каждого человека был такой же.

— Но почему сейчас ты не ходишь в рубище?

— Ваш месвар стоит раза в три дороже моего костюма, — попытался контратаковать Зопчик.

— А я не разделяю твои взгляды о всеобщем равенстве.

Помпилио рассмеялся и взялся за бокал. На толстых пальцах сверкнули перстни с крупными камнями.

Старая адира улыбнулась. Галанит понял, что проиграл, и попытался зайти с другой стороны:

— Вот вы лингиец, так?

— Совершенно верно, — подтвердил Помпилио.

— На Линге действует самое жесткое Право гостей во всем Герметиконе. Сферопорт — единственное место, где граждане других миров могут жить и заниматься бизнесом.

— Ну и что?

— Заграта куда свободнее!

— Поэтому она рушится.

Зопчик осекся.

— С чего вы взяли?

— Я — путешественник, — напомнил Помпилио. — Я уже слышал подобные лозунги на Эрси. Знаешь ее историю?

— Какое отношение…

— Эрси заселили в Эпоху Белого Мора. Переселенцев возглавил верзийский дар Иоанн, который, подобно загратийскому Альстеру I, основал королевство, а не Палату Даров. В Эту Эпоху, после того как мир вернулся в лоно цивилизации, кто-то начал раскачивать лодку под лозунгами, которые ты только что нам излагал. Случилась революция, династия рухнула, однако парламентская республика продержалась всего два года, после чего ее сменила хунта, которая переросла в диктатуру, затем диктатура выродилась в империю, которая через десять лет раскололась на кучку враждующих королевств. Сейчас на Эрси вновь единое государство, которым правит обновленная хунта. На Линге ее называют Кровавой, а нужно очень постараться, чтобы заслужить от нас такой эпитет. Мы знаем толк в крови.

— Иногда события развиваются не так, как хотелось бы, — протянул галанит.

— Твои лозунги стирают грань между добром и злом, — очень холодно произнес Помпилио. — Они ведут к вседозволенности.

— Я верю в свои идеалы. — Зопчик поднялся и отвесил легкий поклон: — Адира, счастлив был повидаться. Мессер Помпилио, благодарю за интересную беседу. До свидания.