Вадим Панов - Последний адмирал Заграты

— Мы дали слово, — напомнил Феликс.

Хвастун ответил вожаку задумчивой улыбкой.

Он никогда не скрывал от друзей, что любит деньги. Именно деньги — золотые и серебряные монеты, — а не удовольствия, которые можно на них купить. Выросший в нищете Хвастун тратился весьма экономно, предпочитая откладывать заработанное на «черный день». Теперь он почуял гуляющий по Заграте запах шального золота, и Феликс опасался, что жадный помощник может выйти из-под контроля.

— А чем ближе хаос, тем выше цена безопасности, — почесав подбородок, продолжил Хвастун. — Еще дня три, и мы удвоим наш доход. А то и вовсе сорвем куш.

— Какой еще куш? — поинтересовался Эдди.

— Откуда я знаю? — Хвастун весело посмотрел на Феликса. — Если здесь полыхнет, как на Менсале, то умные и умеющие стрелять парни могут покинуть Заграту миллионерами.

Стать миллионером Хвастун мечтал с детства.

Из переулка, в который ушел мальчишка, донеслось шесть выстрелов подряд — Маленькому Джо надоело долго целиться, и он взвинтил темп.

— Главное — не увлекаться, — рассудительно заметил Вебер. — Сейчас мы считаемся честными наемниками, и я не хочу переквалифицироваться в бандиты.

— Я тоже. — Хвастун вновь улыбнулся. — Но если речь пойдет об очень больших деньгах…

— Ты все равно постараешься не натворить глупостей, — перебил помощника Феликс. — Ведь так?

Грань между наемником и бандитом гораздо тоньше, чем могло показаться со стороны, а многие обыватели и вовсе ее не замечали, однако она все-таки была. Вебер не считал себя святым, ему доводилось забегать на ту сторону, однако он всегда соблюдал осторожность, прекрасно понимая, что репутацию теряют только один раз. Ошибешься, прослывешь уголовником, и ворота в Химмельсгартн захлопнутся навсегда.

— Ты ведь не натворишь глупостей? — с обманчивой мягкостью повторил Вебер.

Хвастун понял, что заигрался, что осмелился поставить под сомнение авторитет вожака, и быстро сдал назад:

— Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять, Феликс, — ответил Хвастун, глядя Веберу в глаза. — Золото золотом, но подставлять вас, братья, я не собираюсь.

Эдди, Длинный и Би заметно расслабились.

— Вот и хорошо. — Феликс улыбнулся и взялся за окорок. — Сегодня я встречаюсь с Форманом. Уверен, у него есть для нас работа.

«Чтоб их в алкагест окунуло, гаденышей! Всем известно, что адигены живут по каким-то своим, недоступным нормальным людям законам. Что все у них сложно, сплошные интриги и веками выстроенные взаимосвязи, что каждый адиген похож на паука, сидящего в центре собственной паутины, но… Но почему этот дурак Андреас не сообразил, что любая приблизившаяся к адигенской паутине муха привлечет внимание других пауков? Хотел в стороне остаться? Идиот наивный! Короче, ты, ученый хмырь, втравил нас в авантюру, выпутываться из которой, как обычно, пришлось мне…»

Выстрел? Да, выстрел. И близко, алкагест его раствори, совсем рядом.

Разумнее всего было бы скрыться в лаборатории, поберечься, однако Мерса прильнул к витрине и увидел, как высоченный простолюдин, судя по одежде — сезонный рабочий, перезарядил охотничье ружье и выстрелил еще раз. К счастью, в воздух.

«Какого муля он резвится?»

Ответ пришел мгновенно — чтобы разогреть толпу. Человек пятьдесят представителей городской бедноты тащили по улице прилично одетого толстяка, на лице которого застыло выражение дикого ужаса.

И снова — порыв.

Заинтригованный Мерса выскочил на крыльцо и схватил за плечо ближайшего прохожего:

— Что происходит?

— Спекулянта взяли, — радостно сообщил тот. — Цены задирал на продовольствие, живоглот, народ обирал — надо разобраться.

— И куда его?

— В штаб Трудовой партии! Куда же еще? Где еще искать управу на кровопийц?

Ах да, конечно!

Только сейчас алхимик заметил в толпе мужиков с белыми повязками на рукавах — дружинников Трудовой партии, алкагест ее раствори. Значит, полиция вмешиваться не станет, побоится воплей в парламенте. И значит, ждет несчастного торговца незавидная участь: если «свидетели» докажут, что он задирал цены на хлеб, а они докажут, тут сомневаться не приходится, на него наложат неимоверный, в стоимость магазина, штраф. Откажется платить — сожгут дом. Трудовики уже демонстрировали загратийцам, что шутить не собираются.

«Бедолага…»

Сезонный жахнул из ружья еще раз. «Спекулянт» взвизгнул. Толпа ответила радостным улюлюканьем.

Мерса вернулся в лавку, плеснул в стакан коньяка, прошел в заднюю комнату, собираясь посидеть и подумать о происходящем, однако в дверях замер, с удивлением уставившись на увязанные в стопку книги.

— Я что-то пропустил? — Прихлебывая коньяк, алхимик медленно обошел стол и обнаружил еще одну готовую к путешествию стопку — ее составляли рабочие журналы, — и полусобранный баул. — Любопытно…

А поскольку следующий глоток коньяка ясности в происходящее не внес, Мерса решил поинтересоваться содержанием обнаруженной на столе записки:

«Продолжай собираться».

Рядом с запиской лежал замшевый мешочек, в котором прятались шестнадцать полновесных золотых цехинов.

— Похоже, я пропустил что-то очень интересное и выгодное, алкагест меня раствори.

Мерса полюбовался на монеты, вернул их в мешочек и с улыбкой взвесил его в руке. Приятная тяжесть заставила позабыть о мерзком уличном шествии и погрузила алхимика в благодушное умиротворение. Он перечитал записку, пожал плечами, сунул бумажку в карман и допил коньяк. Вернул на стол мешочек и только собрался заняться баулом, как звякнул дверной колокольчик.

— Иду, иду! — Насвистывая веселый мотивчик, Мерса вернулся в лавку, снял очки и с улыбкой посмотрел на посетителей. — Чего желают добрые синьоры?

— Поговорить.

— Гм…

Посетителей было двое, но на «поговорить» тянул только один — худощавый рыжий мужчина с узким, чрезмерно вытянутым лицом и большими зелеными глазами. Второй, которого Мерса определил про себя «мордоворотом», мялся у двери, неприветливо разглядывая алхимика.

«Или грабители, или…»

— Королевская налоговая служба? — Мерса без восторга оглядел посетителей. — Я сдал декларацию вовремя.

— Разве мы похожи на этих живоглотов? — хохотнул говорливый.

Он был не просто рыжим, он был самым рыжим и конопатым из всех рыжих и конопатых, которых до сих пор встречал алхимик. Волосы цвета меди, ресницы цвета меди, а всю кожу покрывают конопушки. Он мог бы вызвать улыбку, но взгляд зеленых глаз был слишком жестким и острым, а добродушное выражение было настолько очевидной маской, что даже завязки виднелись.

— Что-то мне подсказывает, что лучше бы вы оказались этими самыми живоглотами. — Мерса вспомнил, что держит в руках пустой стакан, и потянулся за бутылкой. — Выпьете?