Валерий Большаков - Консул

– Ну, что там? – подался к нему Искандер.

Галл украсился гордой улыбкой победителя.

– Мы нашли их! – сообщил он. – Завтра они будут участвовать в представлении, только надо успеть переговорить с ними до полудня.

– А где, где будет представление?

– На Марсовом поле, в Септе. Они сами найдут нас на пятой трибуне.

– Отлично! – потер руки Тиндарид. – Отлично, Кадмар!

Обернувшись к триклиниарху, он сделал красноречивый жест: выметайтесь! Рабы с поклонами покинули трапезную.

– Не понял, – сказал Гефестай озадаченно.

– Выкладывай, – спокойно велел Сергий.

Искандер энергично кивнул, и сел, хлопнув себя по коленям. Обычно, оставаясь наедине, четверка переходила на русский, но рядом сидела Тзана, тоже своя, поэтому в триклинии звучала звонкая латынь.

– Надеюсь, вы не забыли, какое нам дали задание? – начал Тиндарид с вопроса. – Проникнуть в Китай и освободить римского посла, консула Публия Дасумия Рустика. А заодно и его ликторов.

Эдик, набивший рот моченым яблоком, издал фонемы, отдаленно напоминающие ответ: «Мы помним!»

– Так рано ж еще, – удивился сын Ярная. – Мы же решили – выедем в апреле. Туда – посуху, обратно – морем. Чего-то ты темнишь, Александрос!

Александрос Тиндарид, привыкший к имени Искандер, довольно улыбнулся.

– Среди вас всех я единственный посещал факультатив по истории древнего мира, – сказал он с долей ностальгии. – Мы собирались по четвергам и пятницам в кабинете у Борь Борича… помните, он в школе историю вел? Собирались и вникали в то, что по программе не проходили. Так вот. Официальной историей трактуется, что первыми римлянами, которых сподобились увидеть китайцы, были фокусники-циркачи из Александрии, и произошло это в сто двадцать первом году… Улавливаете мою мысль?

Улыбка озарения расплылась у Гефестая по лицу.

– Так мы же их сможем там встретить, – сказал он, – в Китае то есть. Точно!

– Неточно, – отрезал Искандер.

– Почему?

– О, совоокая Афина! – возвел очи горе Тиндарид. – Да потому что мы и будем этими циркачами!

– Как это?

– Да так вот, просто!

– Так вот кого ты нашел… – протянул Сергий. – А что, неплохая идея… А это точно те самые циркачи?

– Точно, – твердо заверил его Искандер.

– Да объясните толком! – сердито сказал Гефестай.

– Я понял так, – молвил Эдик, – что мы попадем в Китай под видом этих циркачей… Стоп! Не получится. Нас же сразу раскусят! Ну, какие из нас фокусники, сами подумайте!

– Вот о том и речь, – веско проговорил Искандер. – Завтра же мы пойдем на представление и договоримся с этими цирковыми, чтобы они провели с нами мастер-класс. Времени, конечно, мало, но месяца два у нас в запасе есть. Подучимся, и в путь! Как говорят китайцы, дорога в тысячу ли начинается с одного шага. Главное, прикрытие у нас будет стопроцентное, плюс сопровождающие – этих циркачей уже ждут в Афинах трое китайцев, то бишь серов. Или так – ханьцев. Они впишут нас в подорожные грамоты и проведут до самого Лояна, где проживает император Ань-ди, Высокочтимый Сын Неба!

– А что, – нахмурился Гефестай, – без ки… э-э… ханьцев никак?

– Можно и без – если проявим чудеса героизма. Границы Поднебесной очень строго охраняются.

– Это хороший шанс, – кивнул Лобанов. – Завтра договоримся – и начнем занятия.

– А если не договоримся? – пробурчал кушан, злившийся на себя за то, что не сразу «догнал».

– А если не договоримся, то заставим силой. Проведут ликбез, не выходя за стены преторианского лагеря, а потом их на годик зашлют куда-нибудь в Верхнюю Германию, чтобы зря языками не болтали.

– Если и вовсе языки не отчикают, – ухмыльнулся Эдик. – Наш префект – товарищ крутой, долго уговаривать не любит.

– Короче, – подвел черту Тиндарид. – Завтра встретимся с этими циркачами, и всё станет ясно, как летнее утро.

– Фокусы научимся показывать! – воскликнул Эдик.

– Двинемся из Антиохи, [9]– сказал Тиндарид деловито, – спустимся вниз по Евфрату до Ктесифона, оттуда через всю Парфию, в пределы Кушанского царства…

– Плавали – знаем! – пробасил Гефестай. – Места, считай, родные. На парфянском я говорю бегло, а воины тамошние… Да какие там воины! Так, недоразумение одно… Помнится, заглянул как-то в ихнюю таверну, а там человек двадцать парфян. И на меня, как пчелы на медведя! А я их хватаю парами, лбами трескаю – и в стороны. Так всех и перещелкал, как в бильярд сыграл…

Лобанов подумал и спросил:

– Слушайте, парни, а не слишком ли крутую игру мы затеяли? Не заиграться бы. И вообще, все как-то странно…

– Что именно? – осведомился Искандер.

– Вот ты говоришь, о циркачах дошло известие… А о консуле, значит, не дошло? Это ж посол, как-никак.

– Именно, что никак! У ханьцев иное представление об иностранных делах, понимаешь? У них так – есть их Поднебесная, а весь остальной мир сплошь вассалы Божественного Императора. И посла воспринимают именно как данника, униженно подносящего дары к подножию трона Сына Неба. Еще вопросы есть?

– Вопросов нет. Ладно, «действуем по вновь утвержденному плану!»

Тзана, призывно улыбаясь, пересела к Сергию и спросила:

– А меня ты возьмешь с собой?

У Лобанова стало портиться настроение.

– Нет, девочка, – сказал он со вздохом. – Дорога нам выпадет трудная и опасная, оставайся ты лучше дома. Так и мне, и тебе будет спокойней. Я очень боюсь тебя потерять, и, случись что, никогда себе не прощу. Оставайся.

– Ладно, – кротко ответила девушка, и потупила глазки. – Еще не весна…

Рим, Альта Семита, дом Пальфурия Суры

Готарз, сын Хвасака, принадлежал к роду Гью, одному из семи знатнейших кланов Парфии. Царь царей Осро Первый, тридцать третий потомок славного Аршака, оказал милость Готарзу, приблизив к себе, одарив землями и титулом батеза. [10]И тут же потребовал отслужить, направив сына Хвасака послом к заклятым врагам парфян – в Рим. Война окончилась, наступило время мира, и шахиншаху надобен был свой человек в стане недавнего противника.

С тех пор минул год, и вместе с пролетевшими днями отпали все страхи Готарза. Римский император Адриан был ласков с послом шаханшаха, положил Готарзу щедрое содержание и поселил на втором этаже многоэтажки-инсулы, принадлежащей вольноотпущеннику Пальфурию Суре.

По всему первому этажу инсулы тянулся ряд лавок, скрытый в тени портика, а ко второму этажу были приделаны лоджии, подпертые консолями из травертинского камня. По пилястрам лоджий и перилам карабкались вьющиеся растения… Определенно, с улицы резиденция посла выглядела весьма респектабельно. Да и внутри было на что посмотреть – одни фрески на стенах чего стоят! А потолок, заделанный позолоченной алебастровой штукатуркой? А мозаичный пол, зимою обогреваемый воздухом, поступающим из подвальных печей? Разве не чудо?