Роман Артемьев - Хроники Аскета. Третья сила

— Кроме того, Александр Леонидович официально нигде не работает и среди известных псионов не числится, несмотря на свои способности. К тому же каким-то непостижимым образом он умеет менять структуру своей ауры. Как, например, сейчас. Если бы господин Мельник однажды не помог нашему боевому товарищу Андрею Конюшенному по кличке Злобный, я бы смело записал его в стан наших врагов. Скажитека мне, любезный, — обратился к нему Фролов, — когда вы прошли инициацию?

— Давно. — Отрезал тот.

— А точнее?

Мельник вновь поднял на него глаза.

— В тысяча девятьсот семьдесят четвертом году. — С вызовом произнес он. — Можете проверить на детекторе лжи, если хотите.

То есть задолго до явления чужаков. Не врет. Возникает дилемма: псиону нельзя солгать, но и поверить Мельнику тоже нельзя. Логика заставляет предположить, что этот алкоголик нашел способ — или ему помогли его найти — обманывать наши чувства. Вот только мы с Призраком перевидали столько странностей, что готовы поверить в любое, самое бредовое предположение. При условии получения веских доказательств, конечно.

— Обязательно проверим, даже не сомневайтесь. — Ласково ответил ему Фролов. — Вот только от крови тот самый детектор сейчас отмоем, и сразу в дело…

— Он не врет — сказал я. Поначалу было сложно разобраться в мешанине пластов сознаний, составляющих личность Дяди Саши, но основную структуру считать все-таки удалось. Уникальное зрелище. — Похоже, этот человек действительно стал псионом задолго до Вторжения.

— Вот об этом он нам сейчас и расскажет. — Еще более ласковым голосом сказал Призрак, пододвигая себе стул. Неплохо зная Фролова, я мог предположить, что подобный тон не сулит его собеседнику ничего хорошего.

— Ну же? — Подбодрил мужчину он. — Я вас внимательно слушаю.

— Я таким родился. — После непродолжительной паузы начал Мельник. Слова давались ему с большим трудом. — Еще в детстве я видел ауры других людей, умел определять, когда они радуются или злятся, довольны или рассержены, — по цвету окружающего поля. Если поблизости появлялся плохой человек, мне чисто физически было неприятно находиться рядом, я словно чувствовал какое-то давление на свое сознание, и учился защищаться: например, мысленно выстраивал вокруг себя зеркальную стену, или, как мячик, отправлял обратно посланные кем-то дурные мысли. Ощущал даже следы энергетики окружающих: вот за эти перила недавно подержался тяжело больной человек, который, вероятно, скоро умрет… Ни о каких знаках я, естественно, понятия не имел, действовал чисто подсознательно, на интуиции.

Дядя Саша взъерошил ладонью волосы и шумно сглотнул.

— Потом обратил внимание, что могу находить в квартире потерянные вещи, просто представляя себе этот предмет. В такие минуты у меня каким-то образом в голове появлялось знание, где именно лежит то, что я ищу. Получалось считывать чужие эмоции, получалось снимать боль прикосновением руки, когда мать страдала мигренями. Тогда, в детстве, я не видел во всем этом ничего странного. Для меня это было абсолютно естественно, я думал, что все люди это умеют. Просто о таких вещах почему-то не принято говорить вслух… Стыдно, наверное, или неприлично, как ходить при посторонних без штанов. Однажды я рассказал о своем видении мира родителям. Совершенно без задней мысли, как о чем-то само собой разумеющемся…

— А они? — С любопытством подтолкнул его к продолжению рассказа Призрак.

— А они упрятали меня в психушку. Почти на десять лет, с перерывами.

Пока самый странный из виденных мной псионов рассказывал о своей непростой судьбе, я продолжал его изучать и, откровенно говоря, с каждой минутой поражался больше и больше. Физически Мельник оставался полноценным человеком. Может быть, с намного более крепким здоровьем по сравнению с окружающими, иначе как бы он жив остался к такой страстью к алкоголю, но привычных мутаций в организме обнаружить не удалось. Функции оболочки выполняют другие элементы ауры. Отделы, отвечающие за взаимодействие с информационным полем планеты, непомерно увеличены, есть и другие отличия в энергетике. Похоже, Мельник — это нечто новое в нашей практике.

— И что дальше? — Продолжал тянуть из него слово за словом Фролов.

— А что дальше? — Огрызнулся Мельник. — Лечили меня наши доктора-мозгоправы, регулярно накачивая галоперидолом и прочим дерьмом. И вылечили. Ауры я видеть перестал, чужие эмоции чувствовать — тоже. Стал, к вящей радости окружающих, нормальным и вполне здоровым членом общества. Ровно до тех пор, пока в шестнадцать лет впервые не попробовал водку. И все вернулось на свои места… Видимо, под этим делом у меня в мозгах слетают Какие-то тормоза, и я снова становлюсь самим собой… Ну, когда из дыр в земле на поверхность всякая живность поперла, мои странности вообще перестали кого-либо удивлять.

— Ага, вот оно что. — С довольным видом откинулся на спинку стула Фролов. — Ято гадал, отчего у вас аура меняется столь причудливым образом…

— Скажите спасибо советским психиатрам. — Глядя на него исподлобья, хмуро посоветовал Мельник. — Когда я трезвый, мои способности к псионике — нулевые, а энергия вообще ниже плинтуса. Если бы сегодня у меня в самый неподходящий момент батарейки не сели, хрен бы меня ваши головорезы скрутили…

«Сам виноват» — мужчина вздрогнул от брошенной мною мысли. Влезать в его воспоминания я не осмелился, просто считал информацию с лежащего на столе короткого доклада. Да и Светка позвонила, кое-что поведала о своих приключениях. Так что сюрприза у Фролова не получилось. — «Зачем оставил проход в лакуну? След четкий, по нему и дилетант пройдет».

— Ну-ну-ну… — Примирительно поднял ладони Призрак. — Так уж сразу «головорезы»… И не скрутили, а пригласили для вдумчивой беседы.

— Ты мне лучше объясни, зачем ты кафе разгромил? — Подавшись вперед, и глядя Мельнику прямо в глаза, резко спросил Виноградов.

— Это которое, на Пушкарской, что ли? — Захлопав ресницами, уточнил тот. — Так они меня выпить не пускали. Их охранник, мордоворот, лично меня за шкирку на улицу вытолкал, как бродячего пса какого-то… Ну, я и осерчал немного…

— Судя по всему, это не единственное заведение, где вас считают персоной нон грата. — Ухмыльнулся Фролов. — Лично мне известно о трех подобных случаях.

— В Петербурге уровень сервиса в розливухах вообще крайне низок. — Посетовал Мельник. — Мне же, после некоторого количества принятого на грудь, весьма непросто себя контролировать… Хотя стараюсь не перегибать, конечно. Во избежание катаклизмов.

— Духа на кладбище зачем выпустил? — Не унимался Виноградов. — Заняться было больше нечем? Развлечений захотелось?