Сергей Джевага - Тотем Козерога

так же валялся без чувств. Меня крепко держали, шею жгло горячее дыхание.

— Очнулся, тварь? — гнусаво спросил первый, сплюнул алым. — Ненадолго. Я тебя ща

на ремни порежу! Нос сломал, урод!

Достал из кармана куртки складной нож, нажал на кнопку. С твердым щелчком

выскочило короткое блестящее лезвие.

— Стой, Дрон! — воскликнул второй. — Ты что? Это ж мокруха! За такое немалый

срок дают!

— Пошел ты! — фыркнул первый. — Не убью, так отомщу! На всю жизнь запомнит!

Оттолкнул приятеля и подошел ко мне, повертел лезвием у носа. Опустил ниже,

заглянул в глаза пытаясь уловить страх. Я искривил разбитые губы, улыбнулся и

плюнул в лицо. Парень вздрогнул, оскалил зубы и быстро ударил. Я вскрикнул о

боли, зашипел сквозь зубы. Лезвие ножа показалось раскаленным. С легкостью вошло

в плоть, распороло кожу и прошло вдоль ребра. Парень ухмыльнулся, облизнул губы

и медленно пошевелил, расширяя рану. Резко крутанул рукоять. Я заорал,

почувствовал горячий ручеек на животе.

Впервые за всю недолгую драку во мне родилась злость. Я зарычал, выгнулся дугой.

На инстинктах скользнул в глубины сознания, нащупал горячие нити. Жидкое пламя

хлынуло по венам, опалило мышцы и кости. Зрение исказилось. В яростном прозрении

я увидел землю перед собой, ощутил ее силу и мощь. Почва, асфальт, трава и

деревья светились ровным золотистым светом. В мерцании чудилось нечто знакомое и

очень родное, проскальзывали какие-то символы, узоры. Не раздумывая, я потянулся

волей к земле. Теплая волна хлынула в ноги, поднялась выше и растеклась по

жилам. Я почувствовал непоколебимость гор, твердость скал и живое колебание

грунта, растений…

Раздался изумленный вопль, нож выдернули из тела и попытались воткнуть снова.

Теперь уже в сердце. Острое лезвие чиркнуло о твердую, внезапно окаменевшую

кожу, высекло искры. Я расправил плечи, стряхнул амбала. Схватил за лицо и резко

толкнул. Здоровяка как ветром унесло. Приподняло в воздух, ударило об асфальт и

прокатило метров двадцать. Тело осталось неподвижно лежать на земле, на одежде

появились алые пятна.

Я развернулся, свирепо посмотрел на остальных. Ребята побледнели, вытаращили

глаза. Один взвизгнул и бросился прочь. Как дикий кабан вломился в кусты, но

завяз в зарослях, забился и закричал. Ветки ожили, зашевелились, оплели со всех

сторон. Парень заорал, отчаянно рванулся. Оставив на ветвях обрывки одежды и

лоскуты кожи, вырвался, помчался прочь.

Третий оказался не робкого десятка. Засунул руку во внутренний карман, извлек

небольшой вороненый револьвер и прицелился… Но я оказался быстрее. Пистолет

рыбкой кувыркнулся в воздухе, улетел в кусты. Парень вскрикнул от боли и

схватился за неестественно вывернутую руку. Выпучил глаза и попятился. Но я

догнал, безжалостно пнул ногой в живот. А затем обрушил локоть на бритую

макушку. Чуть слышно хрустнуло, любитель угрожать оружием безмолвно рухнул на

землю. Жив, но еще не скоро придет в себя. Пару недель в больнице с переломом и

сотрясением мозга обеспечены…

За спиной раздался пораженный возглас. Я развернулся, увидел последнего из

уличных разбойников. Пришел в себя, возился в луже крови. Глаза бешено

вращались, окровавленный рот распахнут в гримасе суеверного ужаса. Парень завыл,

пополз на четвереньках. Спотыкаясь и падая, вскочил на ноги. Побежал, но опять

рухнул, завыл от бессилия и страха.

— Не убивай! — заверещал он. — Нет!

Я подошел ближе, с холодным любопытством всмотрелся в лицо. Обычное, щекастое,

не слишком умное. Сейчас обезображено ужасом, подсердечной злостью. Вокруг парня

серая с буро-зелеными пятнами дымка. Пахнуло алчностью, злобой и звериными

инстинктами, похотью, трусостью… Зрение исказилось. Предо мной сидело худое

серое существо, чем-то сродни тем оркам, что убивал Вова в компьютерной игре.

Тело — обтянутое кожей скелет, голова непропорционально большая, с тяжелой

нижней челюстью и приплюснутым носом. Из оскаленной пасти торчали длинные клыки,

глаза — залитые кроваво-алым туманом щели. Перед глазами проплыли образы:

забитый до полусмерти студент, плачущая девчонка-школьница в разорванном платье

и синяками на лице, компания друзей, ампулы с мутной жидкостью, шприцы…

В душе поднялась волна ярости. Не опаляющей и безмозглой, а холодной,

убийственно ледяной. Я скомкал чужие воспоминания, стряхнул с себя словно

налипшую грязь. Зрение пришло в норму. Предо мной ползал на коленях плечистый,

бритый парняга, что-то говорил, умолял.

Подчиняясь моей воле, взвихрились столбы плотной пыли, словно живые накинулись

на гопо-кида. Ударили, словно громадный кулак, отбросили на обочину дорожки.

Затем ударили еще и еще. Парень брыкался и кричал, пытался встать. Но через

секунду захрустели кости, брызнула кровь. Бандит обмяк и потерял сознание.

Облако пыли распалось, легло на асфальт безжизненным слоем.

Колени подогнулись. Я упал на дорожку, ошалело огляделся вокруг. В теле

чудовищная слабость, непонятная вибрация. Наваждение схлынуло так же резко, как

и появилось. Возникло ощущение — мгновение назад я был кем-то… иным.

Я пощупал ребра, глянул. На боку шрам с красными вздутыми краями. Прямо на

глазах бледнел, превращался в тонкую линию. Забавно, быстрая регенерация. В уши

ворвался скрип веток, шум ветра и шелест листьев, щебетание птиц. Умильная

картина — солнышко в кронах деревьев, сочная зеленая травка… И несколько

бесчувственных, измазанных в крови парней. Живы, но еще долго не смогут выйти на

промысел.

По спине поползли мурашки, в животе угнездился мокрый туманный комок. Пришло

осознание — только что применил настоящую магию. Не какой-нибудь вшивый заговор,

с зеркалами, водой и хрустальными шарами, коими шаманы и липовые экстрасенсы

дурят простачков. А вполне реальное и ощутимое волшебство. Как в Вовкиной

компьютерной игрушке… До сего момента воспринимал с затаенной надеждой и опаской

— а вдруг искры и фокусы со зрением просто глюки? Но драка показала, как я

ошибался. Магия существует! Существует, черт побери!!!

Я вскочил с земли и со всех ног помчался домой. Вопросов к Вадиму стало слишком

много…

ГЛАВА 3

Солнце медленно, но неуклонно опускалось к крыше девятиэтажки, что стояла

напротив. Сначала лизнуло лишь самым краешком, попробовало на вкус. Сверкнуло

напоследок жгучими красноватыми лучами и решительно погрузилось. Тени

удлинились, ожили. До кромешной темноты еще далеко, но появилась прохлада –

первый предвестник вечера. Звуки тоже изменились, стали глуше, спокойнее.