Ульяна Каршева - Вороны Чернобога [litres]

Новое цепкое оглядывание территории впереди: ряд киосков и открытых торговых палаток завершал площадь у торгового центра. Между ними – небольшие проходы, а значит, местность потенциально хороша для прячущегося здесь упыря. Если он, конечно, здесь и прячется… Слушая вопросы и предположения мелких в своей квартире, ворон пытался найти в недавней беседе рациональное зерно. Он привык, что старшие сами решают все проблемы, а потом без рассусоливаний сразу дают ему ясные и четкие задания. А вот теперь мозгами поворочать приходится и ему.

Он не вздрогнул, когда она дернула его за рукав. Ждал этого.

– Данияр, а барабашки со мной водятся, потому что я посредник?

– Да.

– А я думала, я им нравлюсь, – пробормотала она.

– Ты им очень нравишься, – серьезно сказал он.

– А они меня сразу видят?

– Это как?

– Ну, они сразу понимают, что перед ними посредник?

– Конечно.

– А почему тогда… Почему они раньше не подходили? Сейчас чуть что – на руки и на плечи лезут, а раньше?!

– Ты смотришь на них и видишь. А раньше они были перед твоими глазами, но ты их не замечала, – объяснил ворон. – А они видят этот взгляд – мимо них.

– Данияр… Если я попрошу кикиморок, они мне сделают такую же плетенку, как недавно? Только с ленточками? Я куплю тонкие и нарежу на полоски…

– Тебе понравилось? А почему сама не спросишь у них?

– Я и забыла, что могу спросить… Данияр, вон там пацан промчался, – пробормотала она, – а у него на скейтборде лохматый такой… Это тоже нечистик?

– Угу… Это ты еще площадку перед торговым центром не видела.

– А что там? – заинтересовалась Меченая и встала, поневоле вынуждая остановиться и Данияра. Огляделась. И открыла рот.

Среди мельтешащих взрослых и детей бешено вертелись какие-то тощие фигурки, от которых шарахались немногочисленные выгуливаемые собаки и которых совершенно не замечали люди. Те самые полулысые тельца с длиннейшими конечностями, которые она видела во дворе дома Мити!

– Это матохи, – не дожидаясь ее вопроса, подсказал Данияр. – Видишь – народ смущают, чтобы еще больше суетились?

– Они же могут что-то плохое сделать? – растерянно спросила-таки девушка.

– Не успеют. Они суматоху наводят, собираясь большой толпой. Да, могут порой и скандалы и драки провоцировать меж людей… Но в той же суматохе эта нечисть забывает, что и на нее управа есть. Центр-то давно построен, а значит, кое-кто прекрасно знает, что матохи здесь – частые, хоть и нежеланные гости. Так… – Данияр обвел глазами площадь и, усмехнувшись, прищурился. – Посмотри-ка на край здания с той стороны, с самой дальней. Сможешь разглядеть?

– А кого я должна искать? – удивилась она. – Ой, кажется, эти матохи исчезают?.. Ой… Вот это… да-а!

Данияр снова усмехнулся. Ему нравилось следить, как Меченая изумляется открываемому миру: из-за угла медленно выплывали две огромные фигуры, все так же невидимые для обычного человеческого глаза. Они тоже шли под ручку, и шли важно, колыхаясь громадными телами, словно наполненными мягким желе. Словно какие-то господа вышли на прогулку. Правда, неистовые матохи каменели-немели перед ними, поворачиваясь в их сторону. И мгновенно испарялись с бесшумными воплями вывороченных в оре пастей.

– Какие… персоны… – прошептала Меченая.

– Это угомон с угомоновной, – будто представил их девушке Данияр. – Пока Мрак был с нами, он часто вспоминал старую колыбельную: «Уж ты, Ванюшка, усни, угомон тебя возьми, с красной девицею угомоновной!»

Он даже засмеялся, когда увидел, как она крепко зажмурилась и потрясла головой.

– Почему красная девица?! Вон она какая… э-э-э… полненькая!

– Так сестрица дреме нашему, – спокойно сказал ворон. – К вечеру обычно появляется – на красной заре. Вот сейчас угомонит народ нечистый, а потом и обычный человек успокоится, домой захочет – выспаться.

Меж тем на площади не осталось ни одной матохи. А странная парочка прошествовала до другого края площади и пропала за углом.

Данияр снова повел девушку к нужному дому, невольно улыбаясь, потому что представлял, какая каша у той в голове. В русой голове. В голове Руси.

Впрочем, как чуть позже, на подходе к дому, выяснилось, голова у нее в правильном направлении работает.

– Я все думаю о Мите, – неожиданно сказала она, когда они сворачивали к подъездам. – Он видел сон про воронов и упырей. Поэтому признал, что сам ворон. А если этому второму сказать про сны… Он же их видит сейчас? И без цепочки?

– Видит, – подтвердил Данияр. – Только ты забыла, как озлился Митя, когда мы сказали ему о тех снах. Если сказать второму о том, что мы знаем, какие сны он видит, он, наоборот, может разозлиться и уйти.

– А если… если попросить зеркальника, чтобы он тот же сон, который в цепочке, передал второму ворону, он это сделает?

– Нет. Сны навевать он не умеет.

– А если соединить дрему, зеркальника и еще какого-нибудь нечистика?

– У всех, как ты говоришь, нечистиков своя строго очерченная территория действия, – терпеливо сказал Данияр.

– Жаль…

У подъезда, к которому они шли, стояли две скамьи.

«Что-то в последнее время слишком много скамеек…» – рассеянно подумал Данияр. Зато обе пустовали. Они вдвоем уселись на одной – типа как гуляли и решили отдохнуть, пусть и у чужого дома. До приезда второго ворона-новичка (а он должен подъехать на своей машине) оставалось всего ничего.

Руся сидела близко к Данияру, и он бедром чувствовал, какая она горячая. А когда взглядывал на девушку, видел отсутствующие глаза и решительно сжатый рот. Судя по всему, посредница обдумывала очередную идею, как использовать нечисть в своих делах. Время от времени она смотрела на дом и расплывалась в радостной улыбке – наверное, замечала неофициальных жильцов, его населяющих. Как бы там ни было, но вскоре Руся сидела довольная-предовольная, поглядывая на барабашек, облепивших ее плечи и руки и счастливо посматривающих ей в лицо.

А потом девушка снова сосредоточилась.

– А если… – начала она – и взглянула на дорогу перед домом.

Та была мало того что широкая, так еще и на газоне напротив, видимо, силами жильцов-автовладельцев, заасфальтировали несколько небольших участков, где на нумерованных местах стояли несколько машин. Теперь к одному из мест направлялась серая «Лада».

– Он, это его машина… – прошептала Руся, и Данияр настороженно встал.

Эх, не придумали, как вести себя дальше. Договоренность была одна: они просто запоминают мужика, а потом пытаются (единолично Данияр) защитить его от упыря.

Солнце еще не закатилось, но тени так вытянулись там, где дом купался в сумерках, что, казалось, еще немного – и наступит настоящий вечер, близкий к переходу в ночь…