Сергей Москвичев - Лев Бессердечный и хозяйка механического кота [litres]

– Здесь довольно много стихов, – Иошито отложил пенсне, явно давая глазам отдохнуть, после долгого изучения дневника. – Судя по почерку, они написаны Сато Хато-Ресу.

– Записаны, – поправил друга Аритизан. – Не факт, что он написал их.

В словах профессора Акио астроном видел смысл. Во-первых, слишком странное хобби для человека-механика, во-вторых, очень странными были эти строки.

– Артизан, ты больше меня разбираешься в поэзии, взгляни, может, увидишь какие-то скрытые смыслы или расшифруешь метафоры.

– Твоя похвала, друг мой, льстит. Мои стишки на иностранный манер – скорее простое проявление графомании и рифмоплётства, чем настоящей лиры.

Всё же профессор взялся полистать дневник покойного создателя автоматонов.

Под строками была кровь, залившая добрую часть страницы, а следом несколько вырванных.

– Думаешь, это что-то значит? – именно этот момент дневника Артизан прочитал вслух.

– Ты мне скажи.

– Будешь смеяться, но я видел сон. Очень странный, но яркий и запоминающийся. Тень из чащи читала мне стихи. Называла моё имя, просила найти музу.

– Мою Акико, – догадался астроном. – Лев так называл её.

– У тени были глаза механического кота. Того самого.

Акико пришла после обеда вся взбудораженная.

– Всё нормально? Ты так светишься, и, похоже, горишь желанием чем-то поделиться со мной, – Иошито заканчивал с заменой линз в телескопе.

Дочь робко подошла, склонив голову:

– Есть две вещи. Я сегодня была на центральной городской площади после школы, там снова устраивали представление беспризорные мальчишки.

– Я же тебе говорил не ходить туда! – астроном повысил голос. – Прости, родная. Я просто волнуюсь. Кражи случаются там постоянно. Эти представления не для веселья, всего лишь отвлекающий манёвр, чтобы обчищать карманы.

– Возможно, но ты научил меня быть бдительной и осторожной.

– Ты сказала о двух вещах.

– Я к этому и подвожу. Там, на площади, я увидела удивительное… – Иошито показалось, что в затянутой паузе дочь пытается подобрать подходящее слово, – …существо.

– Ты пугаешь отца, родная.

– Это автоматон, механический кот, который исполнял глупые песни.

– Что мешало тебе сразу так и сказать.

Акико покраснела:

– Мы встретились взглядами, если можно так выразиться. Я что-то почувствовала, не знаю даже как объяснить.

Астроном негодовал от странного рассказа Акико.

– Что могло такого произойти?

– Можно я приведу этого автоматона к нам? – дочь не ответила отцу.

– Что значит приведу? Ты собираешься его украсть? Это преступление, так нельзя.

Иошито показалось, что Акико поняла его отказ, но всё чаще задерживалась из школы, объясняя всё своими факультативами. Спустя время дочь вновь подошла к отцу:

– Лев согласен поселиться у нас, лишь бы ты разрешил.

– Что ещё за лев?

– Не лев, а Лев. Это имя автоматона, про которого я тебе уже рассказывала.

– Акико!

– Прошу отец, я закончила прошлый семестр на отлично, и ты обещал сделать мне подарок. Пусть это будет он.

Иошито был загнан в угол своими собственными обещаниями и находчивостью дочери. Пришлось подчиниться судьбе. К удивлению астронома, Акико просила ещё об одной странной вещи: позволить автоматону изучать книги. Знаток звёзд слышал, что подобные игрушки черпают вдохновение из книг, но он был поражен упорством механического кота, пришедшего в их дом.

Именно пришедшего. Одетый, словно маленький мальчик, общающийся и запрограммированный весьма странно, Лев удивлял Иошито не раз своим остроумием. Но это всё были мелочи. Главное, что Акико не чаяла в нём души и проводила с механическим котом всё свободное время.

Лев читал ей сказки на ночь, каждый раз перед сном, даже когда Акико выросла. Автоматон называл её «моя муза».

Когда дочь таинственно исчезла, и Иошито решил убрать механизм в чулан, запустив череду событий, шокирующую его ещё больше, он и не знал, что вновь вернётся к этому Льву. Внутри действительно могли крыться ответы на вопросы о дочери астронома. Может, хотя бы Акико сообщала ему что-то накануне.

Иошито твёрдо решил реанимировать Льва, а также открыть потайной отсек его корпуса.

– Идём, – твердо произнес Иошито.

– В магазин за вином?

– В пыльную каморку Сато Хато-ресу, – разочаровал профессора астроном.

Эбонхэбэн вновь оправдывал своё звание города туманов, обволакивая тусклые фонари колючей завесой.

Иошито надеялся на благосклонность пожилого Хатори. Не станет же старец, всю жизнь посвятивший механике, верить в реальную силу проклятий и бесовщины.

Гул ветра только нагнетал обстановку, подстегивая рождение пессимистических мыслей. Не только мастер автоматонов жаловался на суставы. Колени астронома ныли, предчувствуя очередное похолодание.

Подойдя к мастерской Сато, доставшейся после кончины его другу, господин Мотидзуки обнаружил входную дверь закрытой. Свет внутри ещё горел.

– Проверим механика на гостеприимство ещё раз, – Артизан опередил друга, громко постучав.

Ответа не было. Ни шарканья от пожилой походки, ни каких-либо откликов.

– И не такие неприступные крепости я брал, – профессор Акио даже слегка размялся. – Учёба в эбонхэбэнском университете, как впрочем, и преподавание там, учат преодолевать такие преграды.

Иошито не нравилась эта наглость друга, но желание докопаться или хотя бы приблизиться к истине перевешивало любые рамки приличия. И он кивнул Артизану.

Акио постучал ногами. Ведь давно всем известно, что только воспитанные гости так делают, с руками занятыми подарками. Конечно, Мотидзуки не придал этой мысли значения более, чем сарказму. От Хатори, погруженного в старческий маразм, ожидать встречной эмпатии не приходилось.

Заветное шарканье раздалось за дверью, и, о чудо, механик отворил незваным гостям.

Вполне возможно первые попытки дозваться хозяина были неудачными из-за его глухоты, потому что дружелюбие на морщинистом лице не могло не обрадовать астронома. Как выяснилось чуть позже, столь сентиментальный порыв Хатори был вызван годовщиной смерти Сато. Не от самой трагедии, а спустя момент, когда по эбонхэбэским поверьям душа отправляется в путешествие через реинкарнацию.