Ольга Болдырева - Тёмные души [litres]

Я, накинув на голову капюшон, чтобы защититься от ветра, сидел на бортике фонтана и с интересом наблюдал за окончанием проверки. Накладные сошлись, печать таможенники поставили и откланялись, и теперь уже рабочие внимательно пересчитывали монеты, которые старпом протянул им в холщевом мешочке.

Мое внимание привлекла высокая фигура, также закутанная в плащ. Уж больно чисто и дорого она выглядела, чтобы подходить для ночных визитов в порт.

Рабочие, убедившись, что их не обманули, потащили ящики следом за торговцем в сторону грузового экипажа, а первый помощник повернулся к загадочному инкогнито и вежливо поклонился.

Интересно!

Неужели таможенники пропустили самое интересное?

Старпом вытащил из-за пазухи небольшой сверток, обернутый в плотную темную ткань. Я от любопытства вытянул шею, сообразив, что со стороны трюма фонтан почти не виден, а потому люди и не подозревают, что за ними кто-то следит. В свертке лежала старая книга, в свете магических фонарей мелькнули кожаный переплет и рассохшиеся пожелтевшие страницы. Какая-то странная контрабанда. Я ожидал наркотики или запрещенные магические амулеты. Должно быть, содержание этой книги крайне занимательно, раз ее привезли в город тайком.

Ветер резко усилился и сорвал с головы высокого человека капюшон. И не знаю, каким чудом в этот момент я не свалился в фонтан – ночным гостем порта оказался Маттео. А Карел говорит, что ему можно верить! Что ж, думаю, мои показания будут весомым доводом пригласить юношу на допрос, даже если книжка окажется раритетным сборником сказок.

Маттео поспешно натянул капюшон поглубже и протянул старпому деньги – сумма оказалась внушительной. Мне, конечно, очень хотелось проследить за помощником лорда Киара и сразу сдать его с поличным, но охота была все-таки важнее.

Стоило мне подняться с бортика и направиться в сторону доков, как меня окликнул нетрезвый мужской голос:

– Эй, красотка, не хочешь позабавиться?

Триада!

На окрик пьяного матроса повернулся и старпом, и Маттео. К счастью, плащ мой был достаточно поношен и бесформен, а рост – невысок, наверное, именно он ввел его в заблуждение. К тому же я удачно попал в тень между двух фонарей.

– Сколько за ночь? – Приняв молчание за набивание цены, матрос оживился. Сунул жестяную фляжку, из которой только что выпивал, в карман и направился в мою сторону.

Маттео уже потерял ко мне интерес и быстрым шагом удалялся вверх по улице, но голос бы выдал меня, поэтому я сделал человеку знак, чтобы он следовал за мной и продолжил движение к докам.

– Немая, что ли? – удивился позади пьяница, догоняя меня вихляющей походкой. – Ну, так даже лучше – не люблю болтливых.

Я едва успел завернуть за угол ближнего ангара, когда матрос догнал меня и схватил за плечо. И конечно же сразу сообразил, что обознался. Мужчина дернулся назад, попытался возмутиться, но я перехватил его руку и, заломив, с силой прижал жертву к стене, накинув заклинание немоты.

– У тебя есть то, что нужно мне, – тихо сообщил я матросу, приставив к его животу кинжал, – будешь паинькой? А то не люблю, знаешь ли, болтливых.

Тот моментально протрезвел от испуга, закивал игрушечным болванчиком и попытался свободной рукой сунуть мне кошелек. От денег я не отказался и подтолкнул мужчину, чтобы он пошел дальше, обходя ангар в поисках удобного места для ритуала.

Мне повезло, матросу – нет. За зданием нашлась небольшая площадка, обнесенная забором и заваленная строительным мусором.

– Извини, – пробормотал я и, снова воспользовавшись заклинанием паралича, уложил человека на холодную землю.

Ханку на этот раз я развел во фляжке, которую мужчина убрал в карман. Пойло в ней, судя по тяжелому запаху, было забористым. Второй ритуал дался мне сложнее. Пока я смог поймать одурманенную душу в отражение и вытянуть из матроса, успел так вспотеть, что рубашка прилипла к спине, а по лицу катились крупные соленые капли. Душа человека оказалась крепкой и чистой. И даже времени было достаточно, хотя плавание общепринято считалось занятием рискованным. По быстрой оценке, матросу оставалось не меньше двадцати пяти лет.

Заткнув ивовой пробкой второй флакон, я устало посмотрел на Смерть. Та присела рядом с человеком, который, слабо и сипло дыша, еще хватался за жизнь, и таращилась глаза в глаза, будто видела на дне зрачков, расширившихся из-за наркотика, какое-то откровение.

– Эти две души для ребенка леди Мосфен, – пояснил я, переводя дыхание, – ты уже почувствовала нового крадуша?

Костлявая, не разрывая взгляда, коротко кивнула.

– Две души – семьдесят пять лет. Еще и я поделюсь с ребенком своей магией… Как думаешь, хватит? – спросил я совета.

Смерть думала – не хватит. Она наконец закрыла матросу глаза и встала в полный рост.

– Еще одну для надежности? Лет на десять-двадцать, – сделал я вывод. И ведь нужно посчитать не меньше двух душ про запас. Будет непросто. – Хорошо, а что насчет Карела?

Костлявая насмешливо осклабилась, напоминая, что совсем недавно я сам отказался от выгодной сделки.

– Сколько? – У меня не осталось сил препираться и объяснять свою позицию. Нужно было уходить из порта, чтобы никто не застал меня у трупа и не связал со смертью матроса. Пусть старпом утром расскажет стражам и комиссии, что их человек ушел вместе с портовой шлюхой.

Если такая уловка сработает, это замечательно запутает следствие.

Смерть не отвечала. И смотрела на меня как-то странно, будто никак не могла определиться. А потом, когда я устал ждать вердикта и направился в сторону набережной, Костлявая, смазавшись в тень, нагнала меня и положила ледяную ладонь на плечо.

– Что? – Я встретился взглядом с темными провалами глазниц. – Предлагаешь сейчас дать отсрочку, а цену назвать потом?

На первый взгляд звучало хорошо. Даже слишком.

– А кого ты потребуешь после? Дуэйна? Ребенка Дафны или Амизи? Может, Луку и Мию? Или вообще захочешь, чтобы я перебил всех девочек в «Женском доме»?! Я не согласен на кота в мешке.

Смерть удивил мой отказ. По ее мнению, такое предложение было лучшим из того, что она могла сделать, не потеряв выгоды.

– Да, Карел для меня важен, но есть границы, за которые я не стану заходить, – тихо сообщил я. – Иначе получится, что все было напрасно: убийство моих собратьев, предательство Первоземья. Зачем я бежал, если поступаю так же, как они? Если ничем не лучше других?

На набережной оказалось на удивление людно. Работали несколько баров, звучала музыка. Чудесно пахло жареной рыбой с вечернего улова. На небольшой площадке выступала группа артистов, устроивших огненное шоу.

Костлявая чуть сжала мое плечо. Будто говорила – забирай эти пять месяцев и подавись ими. Потом как-нибудь сочтемся.