Ольга Болдырева - Тёмные души [litres]

– Не надейся – тебе не скинуть паралич, – сообщил я, присев на край кровати и похлопав Джулиана по щеке.

Говорить пришлось тихо – в соседних комнатах чутко спали дети, но я был настороже и рассчитывал успеть до того, как кто-то из братьев проснется.

– Мне хотелось, чтобы в последние минуты жизни ты осознал степень своей мерзости и отвратности. Вы, люди, как животные – не умеете преодолевать инстинкты. И ты вместо того, чтобы каждый день благодарить Триединого за чудесную семью, подло предавал их, шатаясь по борделям.

Нерезза смотрел на меня так, что, если бы взглядом можно было убить, я бы тут же упал замертво.

– Жаль, нельзя растянуть это небольшое удовольствие… – я вытащил уже приготовленный футляр с инструментами и шприц с раствором опия, – но, увы, ночь не резиновая. Тебе повезло, Джулиан.

Я ввел наркотик ему в вену и, выждав пару минут, когда опий начнет действовать, воткнул иглы. Душа Джулиана металась внутри помутневших глаз, ища спасения, но с каждым мгновением разум человека все сильнее туманился, и она переставала понимать, где сама, а где ее отражение, угодившее в плен зеркальца.

Попалась!

Серебристая нить, которую я осторожно подцепил пинцетом, была длинной и плотной, в запасе у Джулиана оказались целых пять десятилетий жизни – отличный улов. Но в душе Нерезза уже не было ни правильной чистоты, ни блеска. Я заметил в нескольких местах темные пятнышки гнили. Перерезав нить у основания, я быстро поместил ее в пустой сосуд и бережно убрал в низ футляра.

Смерть, вставшая у изголовья кровати, сама закрыла остекленевшие глаза Джулиана. А затем, хищно осклабившись, указала пальцем на спящую рядом с телом супруга Летицию. Светлые волосы разметались по подушке, на щеках играл здоровый румянец, а ресницы чуть подрагивали. Я снова залюбовался нежной красотой этой женщины и даже не сразу сообразил, что хочет от меня Костлявая.

– Ее? – Я нахмурился и снова посмотрел на закутанную в плащ старуху: – Хочешь ее забрать? Но зачем?!

Я не собирался убивать госпожу Нерезза.

Смерть качнула головой и, протянув руки ладонями вверх, изобразила две чаши весов, одна из которых резко перевесила другую.

– Ты предлагаешь эту жертву взамен жизни Карела? – поразился я.

Я думал, что Костлявая не станет довольствоваться одной жертвой, если может потребовать больше. Или это проверка на прочность – как далеко я готов зайти?

Смерть качнула головой и по очереди согнула пальцы на правой руке.

– За пять месяцев? – сообразил и получил утвердительный кивок в ответ. – Нет, я не сделаю этого.

Старуха наклонила голову и протянула мне руку.

– Всю? – Голос неожиданно охрип. Смерть действительно предлагала это? Жизнь человека, который был мне безразличен, за жизнь лорда Киара, которого я действительно желал спасти и видеть своим другом долгие годы.

Самое время вспомнить, что я бездушный монстр.

Летиция улыбнулась во сне. Наверное, видела что-то хорошее.

– Нет, – отказался я, – мы еще найдем компромисс. Но эту женщину я не трону.

К моему облегчению, Смерть не выглядела рассерженной или оскорбленной моим отказом. Она махнула рукой и растворилась в тенях.

Сунув футляр в ранец, я поднялся на ноги и почти вышел на балкон.

– Папа? – тихо позвали сзади.

Я прикусил губу до крови и, оборачиваясь, боялся увидеть старшего мальчика. Но мне повезло, в дверях спальни стоял трехлетний малыш. Не думаю, что в темноте он многое разглядел, и уж тем более у него не получится рассказать, кого именно он видел ночью в комнате родителей.

– Мама? – жалобно захныкал ребенок – в соседней комнате беспокойно подскочил на кровати старший брат, и я понял, что решать нужно что-то немедленно.

Пусть живет.

Уже прыгая с балкона, я сдернул с Летиции заклинание сна и метнулся через соседний двор в ближайший проулок. За спиной раздавался плач детей и отчаянные крики женщины, пытающейся разбудить своего мужа.

Быстрым шагом добравшись до Соборной площади, я решил перевести дух. Выбрал одну из работающих ночью рестораций и заказал для бодрости чашку кахве с красным молотым перцем и сливочным маслом, которое смягчало остроту и давало необычный привкус. Еще, изучив прилавок с десертами, я не смог отказаться от макового бисквита, пропитанного персиковым сиропом с нежным творожным кремом.

Стоимость такого перекуса в центре города, конечно, необоснованно завысили, зато вкус, как и сервис, были на высоте. Я сел за дальний столик у окна, вытянул ноги и расслабился. Не то чтобы охота отняла много сил, сильнее нервы помотала и проверила на прочность мои моральные принципы. А также я заметил еще одну странность – мой резерв не пустел. С момента поглощения темных душ шел уже второй день, как я активно пользовался магией, но при этом она не убывала ни на йоту. И более того, внутренние часы, которые до этого всегда безошибочно показывали, на какой срок хватит поглощенной души, сейчас остановились. Будто я получил в запас настоящее бессмертие, как и говорилось в легендах о прекрасных перворожденных эльфах. Но так ведь не бывает! Никто не может жить вечно…

Меня беспокоило, что без привычного обратного отсчета я упущу момент, когда телу потребуется подпитка.

– Что-нибудь еще, господин Квэлле? – Официант забрал опустевшую тарелку и намекнул, что мне либо стоит заказать что-то посущественнее и подороже, либо попросить счет и не занимать зря столик.

Хотя из посетителей, кроме меня, в ресторации была только влюбленная пара, полностью поглощенная друг другом, я не стал спорить.

Сидеть в тепле и рефлексировать, конечно, хорошо. Но я рассчитывал за эту ночь набрать достаточное количество душ, чтобы и выкупить пять месяцев для Карела, и запастись «кормом» для ребенка леди Мосфен.

Сейчас убийства еще можно свалить на господина Хвэста. Но после того как виконт внезапно и таинственно исчезнет, новые жертвы привлекут много ненужного внимания. Если в город приехала комиссия из папской конгрегации, значит, времени у меня мало. Надо делать запасы.

Оставив положенные чаевые и поблагодарив за кахве, я уже привычным путем направился к порту. Может быть, нарвусь на пьяных матросов, которые недавно приплыли в город и ничего про меня не слышали.

Прибывшее с островов небольшое судно уже высадило пассажиров. Я заметил, что часть парусов оказалась порванной, короткая буря зацепила корабль краем, не повредив ничего важного. Из трюма несколько сонных рабочих заканчивали выгружать ящики с экзотическими фруктами. Вокруг них ходили усталый старпом, торговец, придирчиво сверяющийся с накладной, и скучающие таможенники с амулетом-проявителем. Ничего запрещенного амулет не замечал, и два оборотня явно подумывали уже проставить все печати и вернуться в караульное помещение.