Эйми Картер - Ошибка Саймона [litres]

Может, стоило всё же послушать, о чём говорила Порша, подумал он, когда слуги вернулись, чтобы положить им еду.

Вскоре его тарелка ломилась от еды. Орион приступил к трапезе, и он последовал его примеру. Запихивая в себя еду, он услышал смешок дедушки.

– Твой дядя тебя вообще кормит? – спросил он, не глядя на Малкольма.

Саймон оторопел; вилка с кусочком курицы замерла на полпути ко рту.

– Не завтракал, – буркнул он. Сидящий напротив дядя стиснул в пальцах нож.

– Ах, что ж. Растущему организму нужна еда. – Орион улыбнулся, и Саймона от этой улыбки как-то неприятно скрутило. Хотя, может, дело было в картошке, которую он съел.

Он опустил вилку.

– Перрин говорил, что я видел маму?

Орион заморгал.

– Увы, нет. Но это неудивительно. Я не скрываю, где проживает твоя мама.

– Где ты её запер, – поправил Саймон. Порша снова ткнула его, в этот раз сильнее, но он не сдался. – Ты сказал, что отпустишь её, если я пойду с тобой. Где она? – Он картинно оглядел стол. – Что-то не вижу.

– Я планирую отпустить её в ближайшее время, – сказал Орион. – Но могу заверить, Саймон, у неё прекрасные условия.

– Даже самая прекрасная клетка – всё равно тюрьма, – резко ответил он. От тычков Порши бок начинал побаливать. – Мог бы пригласить её на обед.

– Боюсь, она предпочитает есть в одиночестве. И я её не виню, учитывая, какое здесь пустое, скучное общество. – Он обвёл вилкой всех собравшихся. – Гейлы и Халсионы ещё ничего, разумеется. – Он коротко кивнул Порше, которая внезапно сверкнула ямочками. – Но Алуэтты, Мерли, Свифты, Альтаиры… – Он покачал головой. – И я уж не говорю про Кирков и Лонансов.

– Позвольте спросить, – осторожно сказала Порша, – раз его высочество вернулся, он сменит имя на Саймон Скай?

Бам.

Нож Малкольма погрузился в деревянную столешницу в паре сантиметров от тарелки Ориона.

– Его зовут Саймон Торн. Он родился Торном, и уж имя вы у него не отнимите, – прогромыхал он.

Сидящие поблизости перестали есть, замерли, как статуи, прислушались. Но, если Орион и испугался, он этого не показал. Даже не дрогнув, он промокнул уголки губ салфеткой.

– Я не собираюсь менять Саймону имя. Если когда-нибудь он решит взять фамилию матери – возражать я не стану. К тому же, фамилия его отца найдёт продолжение в роду его брата, согласитесь? – Он помолчал. – Хотя, пожалуй, это пока не точно.

Малкольм побагровел. И не успел Саймон ничего сказать, как дядя бросился к рукояти ножа, воткнутого в стол, с явным намерением им воспользоваться.

Однако, к удивлению Саймона, дедушка дотянулся до неё первым. Несмотря на то что Малкольм сидел со стороны слепого глаза, именно повелитель Птиц сомкнул пальцы на рукояти и вытащил нож из крепкой столешницы. А потом посмотрел на Саймона, будто они с ним вели приятную беседу, никак не относящуюся к происходившему, и наставил лезвие на горло Малкольма.

– Я не люблю угрозы, Альфа, – низким голосом произнёс он. Над столом воцарилась тишина, и все собравшиеся не сводили с него взгляда, будто разом задержав дыхание. Хотя, судя по открытой надежде, написанной на некоторых лицах, они вряд ли болели за своего правителя.

– О каких угрозах речь? – Малкольм протянул к нему ладонь. – Я просто хотел порезать рыбу.

Орион, не глядя на него, усмехнулся и с поразительной грацией отдал нож.

– Ладно. Значит, ошибся.

Он говорил это, а сам смотрел куда-то вбок, и Саймон огляделся, пытаясь понять, что же высматривает Орион. И тогда он понял: зеркала. Орион видел отражение Малкольма в зеркале, висящем на стене.

Двойные двери на противоположном конце зала распахнулись, и все с интересом зашептались. Саймон с колотящимся сердцем посмотрел на Ориона, а потом на дядю. Неужели Птичий повелитель приказал арестовать Малкольма при первом же подобном случае? Птичья армия готова в любой момент утащить дядю в наручниках?

Но когда он вытянул шею, пытаясь разглядеть вошедших, на глаза ему попались чёрные волосы и небесно-голубая мантия. Уинтер шла по залу в сопровождении Рована и остановилась лишь перед Орионом.

– Ваше Величество, – сказала она сквозь зубы, однако опустилась в глубоком реверансе. – Спасибо, что пригласили отобедать.

– Это ещё что? – в ярости вскинулась Порша, вставая. – Ваше Величество, прошу прощения. Я говорила ей, что нужно надеть оранжевое. Я даже подготовила оранжевую мантию…

– Я – Халсион, – сказала Уинтер, задирая голову и презрительно глядя на Поршу. – Халсионы не ходят в оранжевом.

Орион оглядел их подозрительно насмешливым взглядом.

– Думаю, Уинтер права, – сказал он. – К тому же, голубой после тёмно-синего – тоже понижение, не так ли? Возможно, не такое унизительное, как вы надеялись, мисс Гейл, но мы должны уважать кровь девяти благородных семей вне зависимости от того, с кем они заводят потомство.

Порша, злая и красная, коротко кивнула и снова села рядом с Саймоном, стискивая руки на коленях. Сидящие поблизости быстро поведали о произошедшем тем, кто сидел подальше, и вскоре сплетни пожаром разнеслись по всему залу. Но Уинтер это, кажется, не трогало, и под усиливающийся шум шепотков она села рядом с Малкольмом.

– Подайте еды, – приказала она прислуге, быстро склонившейся, чтобы помочь. – Вы не представляете, как давно я нормально не ела.

– Ну, правда, Альфа, – усмехнулся Орион. – Кажется, аппетит детей на что-то намекает.

Малкольм снова стиснул нож, поэтому Саймон быстро вмешался.

– На крыше ты мне кое-что обещал, – сказал он, нарочно стараясь не уточнять, зная, что сказанное очень быстро узнает весь зал. – И я хочу знать, планируешь ли ты исполнять обещания.

– Разумеется, – ответил дедушка. – Более того, я бы хотел устроить экскурсию сегодня вечером, после отдыха. В Нью-Йорке чудесные закаты, но ты не поверишь, насколько прекрасны они в горах.

Закаты Саймона интересовали мало – по крайней мере, на которые приходилось смотреть в сопровождении Ориона, – однако он кивнул и вновь взялся за вилку, избегая взгляда Малкольма. Оставаться с дедушкой наедине было опасно – опаснее, чем встречаться с акулами, гадюками или стаей бешеных волков. Но чем быстрее они найдут Осколки, тем быстрее Уинтер с Малкольмом избавятся от его влияния и невероятного давления многочисленной армии. А поскольку Саймон знал, чего именно от него ожидает дедушка, он мог придумать, как использовать это в свою пользу и наконец – наконец – обернуть игру Ориона против него самого.

Вечером того же дня, после непродолжительного сна, разбитый и невыспавшийся, Саймон вновь вышел с Поршей в лабиринт дворцовых коридоров. В этот раз он не знал, куда его ведут, а Порша вела себя неестественно тихо.