Гай Кей - Тигана [litres]

– Алессан? – позвал Баэрд.

Альенор быстро обернулась. Алессан не пошевелился; казалось, он даже не услышал.

– Алессан! – снова позвал Баэрд, более настойчиво. – Что случилось?

Принц Тиганы медленно отвернулся от огня и посмотрел на них. Или не совсем на них, мысленно поправил себя Дэвин. На Баэрда. В его лице было нечто мрачное и холодное.

Лед – для конца, невольно подумал Дэвин.

– Боюсь, оно действительно от Данолеона. Из святилища. – Голос Алессана звучал ровно. – Моя мать умирает. Мне придется завтра выехать домой.

Баэрд стал таким же бледным, как Алессан.

– А встреча? – спросил он. – Завтрашняя встреча?

– Сначала встреча, – ответил Алессан. – После встречи, что бы ни произошло, я должен ехать домой.

Принимая во внимание потрясение, которым эта новость, а также слова и поведение Алессана оказались для них всех, стук в дверь спальни Дэвина поздно ночью стал озадачивающим сюрпризом.

Он еще не спал.

– Минуту, – тихо отозвался он и быстро натянул штаны. Надел свободную рубаху через голову и прошлепал в чулках по полу, вздрагивая от холода камней там, где закончился ковер. Его волосы растрепались, он чувствовал себя неопрятным и смущенным, когда распахнул дверь.

В коридоре, держа в руках одну свечу, отбрасывающую призрачные, мерцающие тени на стены, стояла сама Альенор.

– Пойдем, – вот и все, что она сказала.

Она не улыбнулась, и он не разглядел ее глаз за пламенем свечи. На ней был кремовый халат, отороченный мехом, с застежкой у ворота, но Дэвин различал под ним ее полную грудь. Волосы она распустила, и они рассыпались по плечам, черным водопадом спускаясь по спине.

Дэвин колебался, во рту у него снова стало сухо, мысли разбегались и путались. Он поднял руку и попытался пригладить безнадежно спутанные волосы.

Она покачала головой.

– Оставь так, как есть, – сказала она. Ее свободная рука с длинными темными ногтями зарылась в его каштановые кудри. – Оставь их, – повторила она и повернулась.

Он последовал за ней. За ней, и за единственной свечой, и за бушующим в крови хаосом по длинному коридору, затем по более короткому, через анфиладу пустых общих комнат, потом вверх по изогнутой широкой лестнице. На верхней площадке из-за открытых створок дверей выплеснулся поток оранжевого света. Дэвин вошел в эти двери вслед за хозяйкой замка Борсо. Он успел увидеть яркий огонь в камине, богатые, затейливые драпировки на стенах, огромное пространство ярких ковров на полу и громадную кровать, усыпанную подушками всех цветов и размеров. Поджарый охотничий пес, серый, грациозный, посмотрел на него со своего места у камина, но не встал.

Альенор поставила свечу. Закрыла обе створки двери и обернулась к нему, прислонясь спиной к полированному дереву. Ее глаза были огромными и сверхъестественно черными. Сердце Дэвина стучало как молот. Казалось, кровь шумит в его венах.

– Я вся горю, – произнесла Альенор.

Какая-то часть его существа, где жило чувство меры и зарождалась ирония, хотела запротестовать, даже посмеяться над таким заявлением. Но, глядя на Альенор, он заметил ее учащенное, неровное дыхание, увидел ее яркий румянец… и его рука, будто по собственной воле, поднялась и прикоснулась к ее щеке.

Она была обжигающе горячей.

С глубоким гортанным звуком Альенор схватила его руку и вонзила зубы в его ладонь.

И вместе с болью в Дэвине проснулось такое желание, какого он никогда еще не испытывал. Он услышал странный, сдавленный звук и понял, что сам его издал. Он сделал короткий шаг вперед, и она очутилась в его объятиях. Ее пальцы сомкнулись и запутались в его волосах, а ее рот встретил его губы с такой жадностью, с такой жаждой, которая раздула разгорающийся огонь его желания до такой силы, что сознание ускользнуло и улетело далеко-далеко.

Все исчезло или готово было исчезнуть. Тигана, Алессан, Алаис, Катриана. Его воспоминания. Память, которая была его самым надежным якорем и его гордостью. Даже воспоминания о коридорах, ведущих к этой комнате, дороги, и годы, и комнаты, все прочие комнаты, которые вели к этой. И к ней.

Он рванул застежки ее халата и зарылся лицом между ее грудей, когда они выплеснулись на волю. Она ахнула, ее руки теребили его рубаху, пока не сняли ее. Он почувствовал, как ее ногти впиваются в его кожу на спине. Тогда он повернул голову и укусил ее, ощутив вкус крови. И услышал ее смех.

Никогда, никогда прежде он не делал ничего подобного.

Они каким-то образом очутились на кровати среди россыпи цветных подушек. А потом обнаженная Альенор оказалась над ним, оседлала его, ее рот накрыл его губы, и они вдвоем бросились под арку врат, стремясь убежать от всего мира. Так далеко, как только возможно.

На мгновение Дэвину показалось, что он понял. Его посетило внутреннее озарение, без участия мыслей, и он осознал, почему Альенор это делала. Природа ее физического желания была не тем, чем казалась. В другое время в спокойном месте он мог бы подобрать этому название, сформулировать расплывчатую догадку. Он попытался…

Она закричала, достигнув вершины. Ее руки скользнули вниз по его коже. Страсть затмила мысли, парализовала любые попытки думать. Мучительно извернувшись, Дэвин буквально швырнул Альенор на бок и забросил себя на нее, не покидая теплого убежища между ее бедрами. Окружающие их подушки разлетелись в стороны, упали на пол. Ее глаза были крепко зажмурены, рот беззвучно шептал какие-то слова.

Дэвин начал погружаться в нее так, словно хотел прогнать прочь всех демонов и все обиды, все смертельно жестокие истины, которые представляла собой жизнь Ладони в их время. Достигнув собственной вершины, он упал обессиленный и дрожащий, не осознавая, где находится, лишь смутно цепляясь за знакомый звук своего имени.

Она снова и снова тихо шептала это имя. Осторожно высвободилась из-под его тяжести. Он перекатился на спину, не открывая глаз. Почувствовал, как ее пальцы скользят по его коже. Он не мог пошевелиться. Она играла с его руками, ласкала и отводила их в стороны от тела. Ее губы и пальцы, танцуя, спускались вниз по его груди и животу, по удовлетворенному органу и дальше вниз, вдоль бедер и ног.

К тому времени, как он понял, что она сделала, его руки и ноги были привязанными к четырем столбам кровати, а тело оказалось распростерто под Альенор. Глаза Дэвина распахнулись, испуганно и встревоженно. Он дернулся. Бесполезно – его держали шелковые путы, и узлы были прочно затянуты.

– То было чудесное начало ночи, – сказала Альенор хриплым голосом. – Научить тебя кое-чему новому? – Она протянула руку, обнаженная и прекрасная, раскрасневшаяся, со следами его ласк на теле, и что-то подняла с пола рядом с кроватью. Глаза Дэвина широко раскрылись, когда он увидел то, что она держала в руках.