Саманта Шеннон - Ход королевой [litres]

Мне уже доводилось держать на мушке верховного инквизитора. Теперь настал черед верховной вещательницы. Впрочем, тогда мы просто мерялись силами, сейчас же на кону стояла жизнь.

Берниш подняла вторую руку, словно капитулируя, и сказала:

– Зимняя вишня.

На мгновение я опешила. С чего бы ей вдруг ссылаться на язык цветов? А в следующий миг…

Зимняя вишня.

Обман.

Агент Альсафи.

Скарлет Берниш, воплощение «Ока Сайена», сообщавшая населению новости с тех пор, как мне стукнуло двенадцать. Она была пресловутым агентом Альсафи в архонте. Скарлет Берниш, сообщница Рантанов. Профессиональная лгунья. Идеальный двойной агент.

Скарлет Берниш, предательница Якоря.

Помещение озарил золотой луч. Молниеносным движением Берниш схватила со стола нож для резки бумаг. Лезвие просвистело мимо моего виска и вонзилось легионеру в забрало; алый пластик покрылся трещинами. Рукоять гротескно торчала у него из середины лба. Брызнула кровь. Пошатнувшись, легионер свалился замертво.

Колокола на башне пробили час. Эфир вибрировал от переизбытка смертей.

– Шевелись, Махоуни, – скомандовала Берниш. – За мной.

К нам приближалось целое полчище лабиринтов. Мой взгляд непроизвольно метнулся к камерам наблюдения. Отключены. Берниш надавила на основание бюста инквизитора Мэйфилда, и боковая панель отъехала в сторону.

– Вперед, быстрее! – С этими словами она втолкнула меня в тесное пространство.

Не успела потайная створка захлопнуться, как в кабинет вломился целый отряд. Ладонь Берниш зажала мне рот.

Мы затаились в ожидании. Снаружи доносились приглушенные голоса, наконец раздался топот удаляющихся шагов.

Берниш убрала руку. Тишину нарушил треск, вспыхнула галогеновая трубка, в ее свете волосы женщины отливали кровью на фоне бледного лица. Молча мы двинулись по неосвещенному узкому туннелю, где едва хватало места для одного.

Спустившись по винтовой лестнице, Берниш поднесла трубку вплотную ко мне.

– На кого ты работаешь? – прохрипела я. – На Рантанов? На какое правительство или организацию?

– Разрази меня гром, Махоуни, ну и видок у тебя. – Пропустив вопрос мимо ушей, Берниш рассматривала мое изувеченное тело, осколки, застрявшие в руках. – Ладно, не дергайся. Сейчас мы тебя подлечим. Где Альсафи?

– Нашира… – Дыхание у меня сбилось. – Я просила его не вмешиваться, просила…

– Нет! – Берниш метнулась было обратно, но передумала. Ее кулак впечатался в стену, лицо исказила гримаса отчаяния. – Сукин он сын… – Внезапно она осеклась и вцепилась в мои плечи. – Он упомянул про меня? – Хватка у вещательницы оказалась стальной.

– Нет, он даже мне ничего не сказал.

– Нашира взяла его в плен или сокрушила?

– Альсафи больше нет.

Берниш на мгновение зажмурилась.

– Проклятье! – Глубокий вдох, и к ней вернулось прежнее самообладание. – Надо торопиться.

Шелковым шарфом она перетянула мне рану на предплечье, стараясь не загнать осколок глубже.

– Уивер меня подери, да ты вся дрожишь, – заметила вещательница, закидывая мою руку себе на шею. – Надеюсь, ты оправдаешь наши хлопоты, темная владычица.

Пару часов назад мне бы и в голову не пришло слепо повиноваться любимице архонта, однако Альсафи ей верил, поверю и я. Из двух зол – идти за Берниш или принять мученическую смерть в подвале – надо выбирать меньшее.

Мы зашагали по каменному коридору. Я старалась не наваливаться на спутницу, но силы таяли с каждой минутой.

– Не спать, Махоуни. Не спать.

Берниш на ходу достала из кармана некое подобие носового платка и прижала его к лицу. Платок молниеносно преобразил черты молодой женщины, чудесным образом добавив ей лишних двадцать лет. Затем вещательница что-то закапала себе из флакончика в глаза, а огненную шевелюру спрятала под шерстяной берет. Словом, действовала как заправская шпионка. Но кто внедрил ее и когда?

Мы шли очень долго, однако потом Скарлет наконец остановилась, набрала цифровой код, и двойные створки распахнулись. Мы очутились в тесном, как гроб, лифте, пропахшем плесенью. С ужасающим грохотом кабина поползла вверх. Где-то на уровне улицы мы вышли, и Берниш отворила деревянную дверь.

Снаружи высились сугробы. Через неприметную дверцу – пройдешь мимо и даже внимания не обратишь – туннель вывел нас в тупик неподалеку от Уайтхолла.

Я выбралась из архонта.

Живой.

Рядом стоял припаркованный грузовик. Берниш помогла мне залезть в кузов, кто-то подхватил меня за подмышки, и мир погрузился во тьму.

– …Не обманул. Все это время она была жива. Просто невероятно…

Пол подо мной сотрясался. Плечо саднило, однако эта боль не шла ни в какое сравнение с мучительной, не унимающейся пульсацией над левой бровью.

– Ник, – прошептал кто-то, – Ник, она просыпается.

Чьи-то пальцы гладили меня по щеке. А потом, словно из тумана, выплыл Ник Найгард.

Сквозь пелену я не сразу узнала родные черты. На лбу Ника багровела ссадина, кожа посерела от смеси грязи и запекшегося пота, но главное, он жив. Я потянулась к нему – удостовериться, что это не сон.

– Ник.

– Тихо, sötnos. Мы с тобой.

Он ласково привлек меня к себе, упираясь подбородком в макушку. На меня вдруг нахлынуло осознание произошедшего. Я попыталась заговорить, но внезапно плотину прорвало. Вместо членораздельных звуков из горла вырывались сдавленные хрипы вперемешку с рыданиями. Слезы текли рекой. Ребра заныли, в висках стучало, вода вновь раздирала легкие. Ник дрожал всем телом. Мария гладила меня по спине, успокаивала как маленькую:

– Все хорошо, Пейдж. Все хорошо.

А я плакала и плакала, пока не впала в блаженное забытье.

Веки опять приоткрылись. Я лежала в кромешной темноте на тонком одеяле. В глаза словно насыпали песка, однако слух улавливал возбужденные голоса.

Руки и ноги покрывала мозаика бинтов. Кто-то успел извлечь все осколки. Снова провал, на сей раз вызванный снотворным. Впрочем, хватило его ненадолго. Очнулась я с более или менее ясной головой, но все еще под анестезией. Левая сторона туловища горела огнем.

Рядом изваянием застыл Арктур Мезартим.

– Ты идиотка, Пейдж Махоуни. – Его тон не предвещал ничего хорошего. – Упрямая, самонадеянная идиотка.

– Пора бы уже привыкнуть.

– Иногда ты превосходишь всякие ожидания.

Я только вздохнула.

– Думаю, Хилдред Вэнс с тобой согласится.

Не ему меня упрекать. Арктур и сам принимал весьма спорные решения. Он говорил, что война требует риска, а я поставила на кон свою жизнь.

– Прости, что тогда навела на тебя пушку.

– Хм.

Его взгляд смягчился. Преодолевая боль, я сжала его руку. Большой палец исследовал линию моих скул, огибая синяки и порезы. Во мраке архонта меня терзал страх, что мы никогда больше не увидимся, не коснемся друг друга. Только сейчас я поняла, насколько дорожу этими прикосновениями.