Кирилл Корзун - Выбор клинка [litres]

– Наконец-то я избавился от тебя, тварь! Наконец-то я смогу спокойно уснуть!

– Разве что вечным сном, Савва. Устраивает такой вариант? – лениво поинтересовался Алексей, надёжно укрытый темнотой возле входных дверей, и щёлкнул выключателем. Помещение тут же залило ярким жёлтым светом, разогнавшим тени по углам в мгновение ока.

Давыдов стоял возле окна в одних кальсонах, прикрыв глаза рукой с револьвером, и ругался:

– Какого чёрта, Соколов?! Это моя комната! Какого… ты тут делаешь?!

– Меня привёл зов, Савва. «Чёрная метка» питается твоей болью и с каждым днём расползается всё дальше и дальше, как гангрена… – пожав плечами, староста вышел в центр комнаты и указал пальцем на левую руку Давыдова. Посиневшую от кисти до локтя, слегка распухшую, с посиневшими ногтями и угольно-чёрными веточками кровеносных сосудов. – Хотя почему «как»? Рука ведь на самом деле гниёт. Тело предателя уподобляется гнилой душе. Закон природы…

– Мэйли Во Шин Во обещала, что не причинит ему вреда! Она клялась мне в этом! – зло бросил Савелий, выпрямляясь и вздёргивая подбородок. – Носитесь с этим японцем, чуть ли не молитесь на него… Тьфу!

– Он наш брат! – палец Соколова ткнулся в обнажённую грудь Давыдова. – И твой брат тоже! Ты давал клятву!

– Брат? Потому что ты так сказал? – раздражённо оттолкнув руку Соколова, юноша устало опустился на четырёхногий табурет, стоявший у окна. Черты его лица заострились, взгляд потух, щёки впали, а кожа побледнела, превращая его чуть ли не в живого мертвеца. – Ты привёл его и поставил нас перед фактом. Леонард – хороший парень, но не настолько, чтобы я принял его так же хорошо, как остальных. Собутыльник, школьный товарищ, но не более! Ему ничего не угрожало, в конце концов, а я… У меня не было выбора. Карточный долг свят…

– Я сразу догадался, что в этом замешаны карты, – медленно произнёс Алексей, медленно, словно смакуя горькие слова. – Почему не пришёл ко мне?

– Вечно жить в твоей тени, Лёша? – печально усмехнулся Савелий, ещё ниже опустив голову и глухо продолжил: – Графу такое невместно. Должно самому разгребать за собой такое дерьмо! Выбор был невелик: или пуля в висок, или оказание пары услуг. А сейчас оказывается, что оба варианта были неизбежны. Эта дрянь на руке меня чуть с ума не свела, артефакты бессильны и только слегка купируют последствия, а целители беспомощно разводят руками…

– Ты понимаешь, что я не могу так это…

– Хватит! – прервав Лёху, я сбросил с себя «покров теней» и наконец вышел из-за задвинутой шторы, даровавшей мне временное прибежище. – Оставь его в покое. И убери метку с руки, если это возможно!

Задуманный план сработал. Мы устроили предателю стрессовую ситуацию, слегка надавили и услышали правду. К которой я оказался совсем не готов.

И потому не испытывал никакого желания продолжать.

– В его словах есть весомая доля здравого смысла, Лёха. Это не оправдывает его поступка. И в то же время…

– Доля здравого смысла? – вызверился на меня Соколов. – Не надо этих игр, Лео! Не выступай адвокатом дьявола!

– Успокойся! – мой окрик подействовал на рыжего отрезвляюще, во всяком случае бешенство в его глазах постепенно истаивало как дым. – Успокойся и сними эту треклятую метку!

– Кодекс Братства…

– К чёрту Кодекс!!!

– Но…

– Заткнись, брат. И делай как я говорю…

Ошеломлённый староста отступил назад, протестующе помотал кучерявой головой и, обхватив её руками, застонал:

– Ну что за huinya?! Хватит рушить мой мир, Лео!

– Ты хотел сказать «хватит ломать мои игрушки»?! – не удержался я от иронии. – Хватит, брат. Всему есть предел. Я его простил. И ты простишь. А остальным и вовсе незачем об этом знать!

Давыдов неверяще смотрел на нас, переводя удивлённый взгляд с одного на другого. Бросив на него испепеляющий взгляд, Лёха уже набрал полную грудь воздуха, чтобы разразиться очередной тирадой, и тут же сдулся как воздушный шарик.

– Нет никаких игрушек! – холодно проговорил он, пытаясь сохранить лицо, вновь посмотрел на Савелия и окончательно сломался, вставая рядом с ним на одно колено: – Руку протяни, жертва игромании…

Дорогу осилит идущий. Но как быть, если под ногами скользкая тропа искушений и сложного выбора? Как не оступиться, если перед лицом неизбежного расставания вопреки кажущейся несправедливости хочется урвать хотя бы крохотную частичку личного счастья? Немногие из нас в такие моменты способны заглянуть наперёд, задуматься о цене и последствиях и поставить интересы другого человека выше собственных.

Но следует помнить – истина непреложна – за все деяния когда-то придётся платить…

Тяжеловесный армейский внедорожник стремительно мчался по гололёду имперской трассы – принцесса народа Э’Вьен не решилась испытывать судьбу и покинула Сибирск уже к вечеру. Но за совершённый поступок она не испытывала хоть сколько-нибудь серьёзных мук совести, как, впрочем, не испытывала и раскаяния.

Её спешный отъезд больше походил на бегство и служил ещё одним доказательством вины, вот только у Иланы на этот счёт существовало своё мнение.

Всему есть цена. И она платила не скупясь.

Отвернувшись от окна, девушка посмотрела на сосредоточенного Алана, методично и молчаливо сверявшегося с какими-то пометками в командирском планшете. Встреча с молодым вождём изгоев перевернула её жизнь с ног на голову – именно ему было предназначено стать оплатой за вмешательство в судьбу Леона. Смерть всегда получает своё. Спасённую жизнь можно возместить лишь другой жизнью.

Интересы и будущее всего народа Э’Вьен слишком тесно переплетались с Леоном Хаттори, вынуждая её сделать вполне определённый выбор между двумя мужчинами. Выбор, против которого протестовала душа молодой шаманки. И всё же она решилась. И в то же время посчитала, что имеет право на мимолётное счастье перед тем, как принести любимого в жертву.

– Мы возвращаемся домой. И поэтому твоя задумчивость меня настораживает, – покосившись на девушку, Алан отложил планшет и повернулся к ней. – Пусть всё сложилось не идеально, но в итоге…

Мужчина сидел к ней вполоборота, положив руку на спинку пассажирского сиденья. Он выглядел спокойно и расслабленно, как сытый и довольный добычей хищник. Илане казалось, что даже его непринуждённая поза излучала уверенность и властность. И она считала, что это не совсем правильно.

– В итоге мы предали нашего хана, – перебила его шаманка и успокаивающе прикоснулась ладонью к лицу мужчины. – Нет, я не жалею о произошедшем и не изменила бы ничего, не смей даже помыслить о таком! Это моё осознанное решение! Но Леон не заслуживает подобного. К тому же меня гложет беспокойство за наше будущее. Домой… Нам ещё предстоит побороться за то, чтобы тебя и прочих изгоев приняли там за своих!