Сергей Лукьяненко - Наваждение. Лучшая фантастика – 2022 [сборник litres]

– Мелисса! – сказал он с отчаянием. – Что мне делать? Я не маршал, не спецназовец! Я ученый, но я отвечаю за экспедицию. У меня на борту сбежавший паразит, который рано или поздно съест всех, а затем направит корабль на Землю и убьет человечество, пример перед глазами!

На всякий случай я кивнула. Я надеялась, что он развалится в кресле и немного сползет, как обещал Дюбуа, но он сидел прямо, обхватив голову руками.

– Мы не можем вернуться! – продолжал он. – Мы заражены и несем угрозу. Мы не можем остаться – у нас на исходе ресурсы. Мелисса, разве же я не понимаю, как мерзко использовать трупы? Но вся наша жизнь – это круговорот элементов, мы на корабле дышим воздухом, которым дышали. Пьем воду, которую, простите, уже пили. По закону корабля, умерших мы должны отстрелить капсулой в пространство. Но мы потеряем органику! Я предлагал просто перерабатывать и хоронить тела в оранжерее, чтобы дать жизнь растениям, которые дадут жизнь нам. А вы там все шепчетесь по углам: людоед, людоед… Разве я не понимаю? Разве мне не доносят, что происходит?

Он замолчал.

– Какой же у нас выход? – спросила я сухо.

– Я не знаю! – с отчаянием всплеснул руками Марк Йоганн. – Я ищу выход, я схожу с ума, но выхода нет! Я должен принять решение, которое не могу принять! Если мы вернемся – мы привезем паразита на Землю и погубим все человечество. Если не вернемся, Земля пришлет новый корабль, паразит полетит на Землю на нем. Наш единственный выход – оставить на орбите радиобуй с информацией о случившемся, а корабль взорвать вместе с паразитами. Да, погибнут две сотни прекрасных людей… Но так мы предотвратим пандемию и спасем человечество! Но я не могу это сделать. Ведь я человек, и вы – мои люди. Мелисса, у меня нет больше сил. Хотите, я застрелюсь, а вы останетесь решать без меня? Вот скажите: да или нет? Как скажете, Мелисса, так и сделаю…

Он вдруг успокоился, словно приняв неизбежное решение. Открыл ящик, выложил перед собой монтажный пистолет – точно такой же. И теперь смотрел на меня, ожидая ответа, – старый, больной, сломленный человек.

Я закрыла лицо руками и молча выбежала из кабинета.

– Как прошла встреча? – спросил Тагор.

Я не ответила.

– Ну? – спросила Ванда, поджидавшая меня за второй линией охраны, за мостиком в коридоре.

Я покачала головой, и Ванда подняла руку, давая кому-то сигнал.

Тут же мимо меня пробежали несколько скафандров, из бокового коридора вылетел Клаус с двумя монтажными пистолетами в руках. Послышались хлопки и сдавленные крики.

Я не оборачивалась. Я шла по коридору как зомби, наверно, в свою каюту. Дверь одной из кают была выбита, она валялась в лоскутах пластиковых карантинных лент. Это была комната Клауса. Наверно, ему пришлось ворваться и взять какие-то вещи перед атакой. В комнате царил беспорядок, и до рези в глазах пахло муравьиной кислотой.

Я вошла и остановилась. На полке шкафа до сих пор валялась та несчастная пробирка.

Я взяла ее в руки – дырочка на дне была аккуратно проточена. Я положила ее обратно на полку, вздохнула и опустила голову… И вдруг увидела светлячка.

Он лежал на полу прямо под полкой, у самой кромки шкафа. Теперь он не был похож на свернутую горошину – лежал вытянувшись всем тельцем, скрестив тощие лапки, и чем-то напоминал привидение Каспера из детства.

И конечно, он был абсолютно, безнадежно мертв: вылезти в кислород и упасть с полки вниз – вот и все, на что его хватило.

Я взяла на ладонь эту сухую крошку бывшей инопланетной жизни и понесла к людям – в надежде, что еще удастся что-то объяснить и кого-то спасти.

Альфред смотрел на меня, а я смотрела в иллюминатор.

– Глупо, да? – говорил он.

Я молчала.

– Что мне сделать, чтоб ты меня простила? Я хочу, чтобы все осталось в прошлом. Все уже простили друг друга, почему ты не хочешь?

– Потому что ты вел себя как чудовище. Ты записался в патруль, ты арестовывал людей.

– Все вели себя так!

– Ты голосовал за мою казнь.

– Все голосовали!

– И ты.

– Но я верил, что ты невиновна!

– Верил и голосовал. Да и не думаю, что ты верил в мою невиновность…

– Конечно, верил! Я же видел логи! Я знал, что это Дюбуа слил воду из шлюза и вытащил Клауса. Вечная память им обоим…

Я обернулась и посмотрела на него.

– Ты знал это и не сказал?

– Меня бы просто убили вместе с тобой! – объяснил Альфред. – Всем же ясно, что мы в сговоре. А так – видишь, как хорошо все в итоге обошлось…

Я отвернулась и снова смотрела на Голанду – крошечную, едва заметную искорку рядом с навсегда удаляющейся звездой.

– Ну а что я? – снова повторил Альфред и развел руками. – Такое время было.

Март 2020

Москва – Санкт-Петербург

– Скажи, – спросил Жваков у Бакина, – если бы тебе предложили отдать свой какой-нибудь жизненно важный орган для продления жизни нашему дорогому и любимому, ты бы согласился?

– Странный вопрос, – сказал Бакин и задумался. – Наверное, он с каким-нибудь подвохом.

«Без всякого подвоха», – хотел сказать Жваков, но не успел.

В аудиторию вошел человек и нарисовал на белой доске фигуру, очерченную неровной извилистой линией.

И они стали смотреть.

– Это, допустим, мозг, – сказал человек. – Сходства, конечно, мало, но это несущественно. Я мог бы придать ему форму круга или даже прямоугольника. И так было бы в своем роде даже нагляднее – не отвлекало бы от сути. А в мозгу – мысли. – Человек поменял цвет фломастера и изобразил внутри фигуры несколько красных закорючек.

– Кто это? – шепотом спросил Жваков у Бакина.

– Хиросиг, профессор, – шепотом ответил Бакин.

– До мыслей, пожалуй, еще далеко. – Человек добавил несколько закорючек к своему рисунку. – Скажем так: заготовки возможных мыслей – слова, образы, элементы образов… И сознание – да, скажем так, сознание – выхватывает, словно луч фонарика из темноты…

Человек замолчал.

В кармане Жвакова завибрировал фон.

– Не могу сейчас говорить, я тебе перезвоню, – сказал он шепотом в трубку. – Это Валентина, – повернулся он к Бакину.

– Мозг слишком сложен, – сказал человек. – К тому же анализировать мозг посредством мозга… – Человек постучал себя по лбу, пожал плечами, поморщился. – Я предложил бы рассмотреть феномен сознания на более простой модели – скажем так, на элементарной модели.

– Ты бы ее выслушал, Валентину, – сказал Бакин.

– Не могу в две стороны слушать одновременно, – сказал Жваков.

– Поставь себе сопроцессор.

– Не хочу.

– Правильно, я тоже не собираюсь, – одобрил Бакин.