Владимир Ильин - Напряжение: том 7 [СИ]

Хороший был замысел, покуда все эти бояре, от которых все шарахались, будто от чумных, не исчезли за пару минут, словно не было их тут никогда — словно не падали на колени и не целовали чернильные руки. Лишь на лицах свидетелей останется изумление и обида: с пары-тройки стражников перед уходом бояре лично содрали собственноручно надетые перстни, а один излишне чванливый вельможа получил по морде.

— Ваше величество, ситуация не столь драматична…

— Да ты что?! — Хрястнул по подлокотнику кресла тяжелый кулак.

Будто эхо падения той самой горы, что только сейчас донеслось из Любека…

— Моя гвардия мертва. Два десятка человек. — Наливались ненавистью глаза государевы. — Повтори, что ты там считаешь?

— Я считаю, что князь Давыдов уничтожал не гвардию, а палачей Константина Дмитриевича.

— Это я им приказал его казнить. И это не мой сын, а изменник! Я, и только я властен в его жизни и смерти!

— Но палачи пролили кровь Рюриковича. Возможно, князь посчитал, что угадает ваши мысли, если избавится от них. Война все спишет.

Государь прикрыл ладонями лицо, с силой потерев кожу.

— И он все еще беснуется? — Положил государь руки на подлокотники.

— Вы всегда говорили, что стране тяжело содержать такое количество благородных.

— Он убивает моих, моих новых слуг!

— Князь Давыдов об этом не знает. — Напомнил государю его сановник.

— Так скажите ему об этом! — Вновь ударила ладонь по подлокотнику.

— Гонцы не могут пройти. Те, кто рискует, в больнице, в тяжелом состоянии. Они — всего лишь ваши слуги, ваше величество.

— И Давыдов — мой слуга. — Играя желваками, отвел взгляд Император. — Как бы ему напомнить это покрепче.

— Разрешите, я вмешаюсь лично. — С поклоном предложил князь Черниговский.

— Вмешаешься. — Кивнул Рюрикович. — Потом найдешь мою внучку и узнаешь, почему она не запретила князю Давыдову лезть в войну. Сам я ее видеть более не желаю, это тоже ей передашь.

— Я связывался с Ее высочеством. Мне ответили, что сначала князь Давыдов пил, а потом внезапно исчез.

— Ей подруги не рассказывали, что это обычное поведение князя?! Такое дело провалила…

Взгляд Императора, направленный в дальний угол кабинета, стал задумчив и жесток.

— Треть кланов империи бессрочно признала вас военачальником военного времени. — Попытался смягчить момент Первый советник. — Это огромный успех, Ваше величество.

— А еще треть — под рукой мальчишки!

— Именно так, Ваше величество. — Поклонился Первый советник. — Вы верно отметили — под рукой мальчишки, и это замечательно. Полагаю, вся эта пестрая публика, набившаяся в корабль под названием «Борецкие», объединена всего лишь попутным курсом. Не удивлюсь, если совсем скоро ветер мнений новых княжеских вассалов постарается разорвать паруса и разнести корабль.

— Борецкие убьют мятежников. — Излишне нервно пробарабанил государь пальцами по дереву кресла. — Эти пятеро фанатиков с заклинившими мозгами!

— Никто не говорит про мятеж, — пожал плечами его главный сановник. — Но тихий саботаж способен изрядно пошатнуть здоровье любому владыке. Ваше величество, даже искренние подданные трона умудряются день ото дня вас расстраивать.

— Ты — первый из их числа. — Обвиняюще ткнули в Первого советника пальцем. — Ты и моя внучка!

— Одним словом, Ваше величество, тяжесть молодой князь Борецкий взвалил на себя такую, что можно взвыть и самому просить пощады. — Пропустил Черниговский новое обвинение мимо ушей. — Если не через недели, то через месяцы интриги за внимание, за место в постели и право принимать за него решения изрядно подорвут здоровье неопытного лидера. В великом милосердии, государь, вы могли бы спасти юношу.

— Отправь ему таблетку с ядом, — поморщился Император. — Или не темни, что ты там задумал.

— Все уже придумано вами, Ваше величество. — Уважительно поклонился Черниговский. — Предложим князю Борецкому войти самому и ввести своих подданных в Верхнюю палату Сената.

— Он не согласится, — прикрыл глаза человек в кресле. — Никто не соглашается.

Проект Верхней палаты Сената действительно имел авторство Его величества и совсем чуть-чуть — первого советника, помогавшего государю вспомнить правильные формулировки. Крайне важное дело задумывалось — законодательный орган, куда должны были войти все князья и голосованием своим утверждать единые для всей страны правила. Чтобы не так, как сейчас: когда вместе с судебником Империи в каждом княжестве крючкотворы вынуждены держать при себе местный свод законов. Да и те законы — не то, чтобы исполняют… И месяца не проходит, как жалобы доходят до столицы — купцов лишают товара, похищают за выкуп, отнимают дело. Большая все это беда для казны… Да и хлопотно каждый раз: личным окриком из Москвы наводить порядок. Так ведь иногда и окрика не слушают: говорят, родовые земли. Только государевой немилостью и наказать можно — а грабители в княжеских шубах ее и не боятся. Знают, шельмы, границы дозволенного — никто их убивать из-за пары-тройки купчин не станет.

«Кровопийцы земли Русской!» — В сердцах называл их Император, и Первый советник отвечал согласным молчанием. Сам таким был.

Но как заставить всех князей подчиниться единому закону? Только заставить этот закон принять лично, однако и с этим проблема: закон нехитрое дело и отменить. Силой тут не сдюжить, только хитростью: вот и загорелся Его величество обустроить Сенат: в котором каждый принятый закон будет не только заверен княжеской печатью, но и гарантирован словом всех князей. И ежели кто решит поменять общий закон — то не против Императора пойдет, а супротив всего общества.

Формировать текст закона будет Нижняя палата, представляющая народ — и, ежели понадобится ввести новый налог, то народ так решит, тоже удобно… А как придет время налог тот собирать — то кланы в кои-то веки будут обязаны выполнить то, что сами приняли, и монеты собирать в казну, а не себе в карман. Осталась-то самая мелочь: сделать так, чтобы князья в этот Сенат пошли и принимали нужные государю законы.

Понятное дело, в такую замечательную организацию никто отчего-то вступать не пожелал — проводили уже предварительные переговоры, намеками, да словесными кружевами подсказывая князьям поступок, который порадует государя. Князья же демонстрировали полезное в хозяйстве умение ничего не понимать, жаловаться на бедность и через слово просить денег — авось дадут, изумруды в перстнях не заметив… От своих свобод и привилегий никто не откажется.

В итоге решили, что Сенат будет пока только для земель государевых — а там, рано или поздно, можно будет принудить хотя бы часть князей принять новые правила.