Катя Брандис - Опасная дружба [litres]

– Уходим отсюда! Быстро! – крикнул я. Мы рванули к выходу, перескочили через стойку для зонтов, чуть не врезались в автоматические двери, которые не успели перед нами открыться, и наконец оказались снаружи – на свежем холодном воздухе.

Я бежал впереди, сворачивая в какие-то боковые улицы, где было поменьше людей, и слышал за собой топот ног – неужели молодые люди преследуют нас? Кучка совиного помёта! Если они нас схватят – нам каюк!

Я скользнул за угол в какой-то очень узкий проулок, где пахло грязным снегом, мышиным помётом и размякшим картоном. В проулке стояло несколько мусорных контейнеров.

– Быстро внутрь!

Я выбрал синий – из него пахло наименее противно – и сдвинул крышку. Быстро подтянулся и перевалился за борт – прямо в шуршащую кучу макулатуры. Нечто огромное с волосатыми лапами прыгнуло на меня и принялось топтаться. Понятно: Тикаани. Закрывая крышку контейнера, я случайно ударил её сапогом. Теперь мы квиты.

– Сидим тихо, – прошептал я, и мы затаились. Топот и крики затихли вдали. Но мы не двигались с места. – Может, они завернут сюда на обратном пути, – сказал я Тикаани. – Лучше побудем здесь, пока всё не утихнет.

Просто класс! Миссия провалена, таблеток нет, об оценках лучше вообще не думать.

Стоп. А где Куки?!

Я осторожно повернулся, чтобы устроиться поудобнее в этом дурацком контейнере. Подо мной захрустел картон, в нос ударил запах макулатуры.

– Может, Куки побежала в другую сторону ? – предположил я. Беззвучно разговаривать получалось быстрее, к тому же так нас никто не услышит.

– Наверняка опять притворилась мёртвой , – раздражённо ответила Тикаани.

Мы помолчали. В контейнере было совершенно темно, лишь через щель под крышкой проникал слабый луч света. Пахло бумагой и влажной шерстью собаки или, скорее, волка – которые, впрочем, пахнут одинаково.

– Хоть бы с Куки ничего не случилось , – подумал я.

Тикаани мысленно вздохнула:

– У неё наш мобильник. В случае чего она может просто позвонить Тео. Здесь же везде есть связь, не то что у меня на родине .

– А ведь Куки может позвать на помощь и учителей! – вдруг понял я.

Тикаани заскулила:

– Только не это!

Будет жутко стыдно перед ними: нас же всего лишь отправили в аптеку.

Вот забавно – я сижу в темноте наедине с одним из членов подлой волчьей стаи в контейнере с макулатурой. Я чуть не рассмеялся, но, к счастью, сумел сдержаться. Было непривычно, но в то же время как-то даже уютно. И Тикаани уже не казалась такой враждебной и злой, как обычно.

– А почему у тебя на родине нет связи? – рискнул я задать вопрос.

– Моё племя живёт в Нунавуте, на самом севере Канады, – прорычала в ответ Тикаани. – Мы инуиты – слышал про таких? Только не смей говорить «эскимосы», я этого не терплю!

– Понятно, – осторожно отозвался я, чтобы не спугнуть её внезапного желания поговорить. – Мог бы и сам догадаться – ты же арктическая волчица. А как ты узнала, что ты оборотень?

– Да всё очень просто. – Тикаани была в прекрасном настроении, я не мог поверить своим ушам. – В нашем племени почти все оборотни. В детстве я даже не понимала, как это – если у кого-то всего одно обличье. Вот бедняжка, думала я.

Становилось всё интереснее. Я продолжал расспрашивать:

– Если у вас все оборотни, почему же в нашей школе из всего племени учишься ты одна?

– А меня выбрали, – тихо вздохнула Тикаани. – Я своего рода посланник моего племени в мире. Это вроде как честь, но мне это ни к чему – я бы лучше стала охотником, как мой отец.

– А я даже не подозревал, что кроме нас – ну, моей семьи – существуют ещё оборотни, – начал рассказывать я. – Мы всегда жили в горах как пумы, в людей превращались максимум раз в год.

– Клёвая жизнь, – оценила Тикаани, и в её голосе мне послышалась зависть.

– Да, клёвая, – в первый раз признался я себе самому.

Мне хорошо жилось в горах. А потом я вдруг вбил себе в голову, что непременно хочу жить как человек!

Я смял бумагу вокруг себя, благо её было предостаточно. Очень хотелось что-нибудь порвать, но я побоялся поднимать шум.

– Во всяком случае, тебе жилось лучше, чем Бо и Клиффу, – продолжила Тикаани. – Родители Бо служили в цирке клоуном и артисткой, они понятия не имели, что делать с ребёнком, а уж когда выяснилось, что он не такой, как все, – и подавно. Они не знали о его особенностях – наверное, он унаследовал природу оборотня от бабушки или от дедушки. Но те уже давно умерли, и родители сдали Бо в приют.

– Прости, а что такое цирк? – смущённо поинтересовался я.

Это просто невероятно! Она даже не посмеялась надо мной!

– Это когда люди и звери выделывают всякие трюки в такой большой палатке. Пустая трата времени, на мой взгляд, а вот Клиффу нравится – может, потому, что жутко богатые родители его туда не пускали?

Я прислушался. Клифф из богатой семьи? Я не знал. Время от времени он отправлялся домой на выходные, но родители к нему в школу никогда не приезжали.

– Родители надеются, что он унаследует семейное предприятие, но ему это не нужно, – пояснила Тикаани.

Нисколько не удивлён. Клифф, правда, очень сильный, но он вечно как сонная муха и предпочитает, чтобы за него думали другие. В основном Джефри.

– Ну ладно, надо посмотреть, что там снаружи, – сказала волчица.

Она пробралась через горы бумаги и картона и высунула морду в щель. Только бы сейчас никто не пришёл выкидывать мусор – упадёт ведь замертво от ужаса.

– Чёрт, ничего не вижу, – пожаловалась Тикаани и принюхалась. – Типов, что за нами гнались, поблизости нет.

Меня разбирало любопытство:

– А Джефри что? Он тоже из богатой семьи?

Тикаани фыркнула:

– Если буду болтать про Джефри, он меня убьёт.

– Даже если просто скажешь, что он ест на завтрак? – дурачился я.

– Про его завтрак ты и без меня знаешь, – пробурчала Тикаани. – Я же вижу, как ты постоянно таращишься в наши тарелки. И ты…

Мы дружно вздрогнули. Послышался звук приближающихся шагов, и мы в ужасе пригнулись – макулатура предательски зашуршала.

Только бы нас никто не услышал!

– Может, закопаться, чтобы нас не увидели? – предложил я, заметно нервничая.

– С ума сошёл?! Нам так и так сейчас на голову приличную порцию вывалят. Хочешь, чтобы я задохнулась?! – отбрила Тикаани.

Мы ждали, затаив дыхание. Казалось, сердце мне сжимает кольцо – страх перед Эндрю Миллингом внезапно вернулся. Я же был на его территории, и я знал, что он мне отомстит, если поймает. Он ясно дал это понять при нашем последнем разговоре: «Ты пожалеешь об этом, Караг. Горько пожалеешь…»