Роберт Джордан - Корона мечей [litres]

Внезапно где-то около главных ворот тьму прорезала яркая вспышка, сопровождающаяся мощным гулом, потом еще одна и еще – в двух местах вдоль огромной внешней стены. Там, где, насколько помнила Моргейз, тоже были ворота.

– Проклятье, это еще что такое? – пробормотал Талланвор в момент затишья, как раз перед тем, как тьму разорвали звонкие сигналы тревожных гонгов.

Послышались крики, вопли и хрипловатые трубные звуки, которые мог бы издавать рог. Вспыхнуло пламя, последовал раскат громового грохота, и тут же еще один, в другом месте.

– Единая Сила, – еле слышно проговорила Моргейз. Она не могла или почти не могла направлять, но чувствовать Силу была в состоянии. Значит, никакие это не отродья Тени. – Это… это, наверно, Айз Седай.

Моргейз услышала, как позади кто-то тяжело задышал – Лини или Бриане. Базел Гилл нервно пробормотал:

– Айз Седай…

Ламгвин пробурчал что-то, а что – Моргейз не разобрала. Во мраке металл лязгал о металл; тут и там бушевал огонь, с безоблачного неба били молнии. Ослабленный шумом, из города наконец донесся тревожный звон колоколов – редких, как ни странно, колоколов.

– Айз Седай… – В голосе Талланвора сквозило сомнение. – С какой стати они вдруг объявились? Спасти вас, Моргейз? И мне казалось, они не используют Силу против людей – только против отродий Тени. Кроме того, если эта крылатая тварь – не отродье Тени, то я даже представить себе не могу, что это такое. Никогда не видел ничего подобного.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь! – воскликнула Моргейз, взволнованно глядя ему в лицо. – Ты!..

Арбалетный болт лязгнул возле оконной рамы, во все стороны полетели каменные осколки. Кожей лица Моргейз ощутила дуновение воздуха, когда короткая стрела, срикошетив, пронеслась между ней и Талланвором и со звонким «цанг!» вонзилась в один из кроватных столбиков. На несколько дюймов правее – и со всеми ее тревогами было бы покончено.

Моргейз не сдвинулась ни на шаг, и Талланвор с проклятиями оттащил ее от окна. Даже при лунном свете она разглядела, как он сердит. В какое-то мгновение Моргейз показалось, что Талланвор протянул руку, чтобы прикоснуться к ее лицу. Она понятия не имела, как поступила бы, сделай он это: заплакала, закричала, приказала ему покинуть ее навсегда или?..

Однако Талланвор лишь сказал:

– Больше похоже, что это те самые шамины… или как там они себя называют? – Он и прежде настаивал на том, что есть доля истины в странных, невозможных слухах, которые просачивались даже в Цитадель. – Думаю, мне удастся вызволить вас отсюда, сейчас всем не до нас. Идите за мной.

Моргейз не стала поправлять его; немногим известно хоть что-нибудь о Единой Силе, но еще меньше людей понимали, что между саидар и саидин существует разница. В его предложении была своя притягательность. В бедламе сражения и в самом деле вполне можно попытаться скрыться.

– Тащить ее туда, где творится такое?! – вскричала Лини. Вспышки света за окном участились; крики и лязг оружия тонули в грохоте и громе. – Я думала, у тебя побольше мозгов, Мартин Талланвор. «Только дурак поцелует шершня или укусит огонь». Ты слышал, она сказала, что это Айз Седай. Думаешь, она не знает? Так ты считаешь?

– Милорд, если это Айз Седай… – робко начал мастер Гилл.

Талланвор отошел от Моргейз в сторону и проворчал себе под нос, что ему нужен меч. Пейдрон Найол позволил ему сохранить при себе оружие – Эамон Валда был не столь доверчив.

Разочарование стеснило Моргейз грудь. Если бы только он настоял, даже потащил ее… Да что с ней такое? Попытайся он вывести ее отсюда, она с него шкуру бы спустила. Нет, она должна взять себя в руки. Валда пробил брешь в ее вере в себя – нет, он ненароком порвал эту веру в клочья, – но необходимо снова соединить обрывки. Хоть как-нибудь. Даже несмотря на то, что разбитая и склеенная вновь чаша всегда хуже той, что была вначале.

– По крайней мере, я в состоянии выяснить, что делается снаружи, – проворчал Талланвор, шагнув к двери. – Если это не ваши Айз Седай…

– Нет! Ты останешься здесь. Пожалуйста. – Моргейз была очень рада, что полутьма скрыла ее мгновенно вспыхнувшее лицо. Она скорей откусила бы себе язык, чем произнесла последнее слово, но оно выскользнуло прежде, чем она осознала это. Она продолжила более решительным тоном: – Ты останешься здесь, охраняя свою королеву, как велит долг.

В сумрачном свете Моргейз удалось разглядеть лицо Талланвора. Он поклонился в полном соответствии с этикетом, но она могла поспорить на последний медяк, что Талланвор в гневе.

– Я побуду в прихожей.

Звучание его голоса развеяло у Моргейз последние сомнения – Талланвор очень сердит. На сей раз, однако, это ее мало волновало, так же как и то, что Талланвор совершенно не пытался скрыть свои чувства. Этот человек приводил ее в такую ярость, что Моргейз готова была убить его собственными руками. Но он не должен умереть этой ночью от рук солдат, которые и разбираться не станут, на чьей он стороне.

Теперь ни о каком сне не могло быть и речи, даже если бы Моргейз не мучила бессонница. Не зажигая света, она умылась и почистила зубы. Бриане и Лини помогли ей надеть платье – из голубого шелка с зелеными вставками, с водопадом белоснежных кружев у запястий и под подбородком. Очень подходящее для встречи с Айз Седай. Саидар бушевала в ночи. Конечно, это Айз Седай, кто же еще?

Когда Моргейз вышла в прихожую к мужчинам, те сидели в темноте, если не считать льющегося из окон лунного света и редких сполохов огня снаружи. Даже свеча могла привлечь нежелательное внимание. Ламгвин и мастер Гилл, полные уважительного трепета, тут же вскочили с мест; Талланвор поднимался медленнее, и Моргейз не требовалась свеча, чтобы понять, что он угрюмо и хмуро разглядывает ее. Взбешенная необходимостью делать вид, что ее не волнует его поведение, – ничего не поделаешь, она его королева! – взбешенная и почти неспособная скрывать свои чувства, Моргейз приказала Ламгвину отодвинуть подальше от окон высокие деревянные кресла. Они уселись и стали ждать. Хорошо хоть все молчали. Снаружи по-прежнему грохотали и отдавались эхом раскаты взрывов; трубил рог, кричали люди, лязгало оружие, но все это не мешало Моргейз ощущать то поднимающиеся, то опадающие волны саидар.

Прошло не менее часа, и сражение наконец медленно пошло на убыль, и вскоре все стихло. Голоса еще выкрикивали непонятные приказы, стонали раненые, и время от времени подавал голос странный хриплый рог, но сталь больше не звенела. Саидар тоже ослабела; Моргейз была уверена, что кто-то из женщин в Цитадели еще удерживает Силу, но не чувствовала, чтобы ее направляли. Похоже, после шума и суматохи все вот-вот успокоится.

Талланвор шевельнулся, но, прежде чем он успел встать, Моргейз знаком велела ему оставаться на месте; на мгновение ей показалось, что он ослушается. Ночь таяла, рассвет вползал из окна, освещая по-прежнему мрачного Талланвора. Моргейз спокойно сидела, сложив руки на груди. Терпение не единственное качество, которое этому молодому человеку еще только предстояло приобрести. А ведь терпение по значимости второе – после мужества – достоинство всякого благородного человека.