Ли Бардуго - Правление волков [litres]

– Коричневой с символом Заклинательницы солнца.

Женя быстро пробежала взглядом по листу.

– Ох, святые.

– Дай мне.

– Зоя, держи себя в руках.

– Проклятье, да о чем там говорится?

Она выхватила записку из Жениных рук.

Там было всего несколько слов на равкианском: « У меня Мила Яндерсдат. Приходи в восточную смотровую башню на борту «Пасти Левиафана». Твоего прихода она будет дожидаться в камере».

Зоя смяла записку в руке. Апрат схватил Нину.

– Это ловушка, – сказала Женя. – Он не хочет переговоров. Он хочет, чтобы ты действовала необдуманно. Зоя? Зоя, что ты делаешь?

Зоя двинулась назад к шатру.

– Действую необдуманно.

– Мы следуем определенной стратегии, – возразила Женя, спеша следом. – Она работает. Нужно ее придерживаться. И Николаю ты нужна, чтобы помочь с управлением ракетами.

Зоя замялась. Она не хотела оставлять своего короля без необходимой поддержки. Проклятье, она хотела сражаться бок о бок с ним в этой битве. Каждый раз, когда она вспоминала, как он лежал на полу грузового отсека «Баклана» , пристроив голову на руку, и говорил все те слова, те нелепые, прекрасные слова… « Никакая сила не сможет погасить мое желание». Эти воспоминания были сладким ядом. Даже зная, какие страдания это ей причинит, она не могла удержаться и не сделать глоток.

«Тебе нужно было согласиться, – в сотый раз мелькнула в голове мысль. – Нужно было сказать, что ты его любишь». Но что хорошего к этим словам могли добавить такие, как она? Николай заслуживал большего. Равка требовала большего. Но пусть всего лишь на час, на день он мог бы принадлежать ей. А если что-нибудь случится с ним на поле битвы? Она слишком боялась сказать ему «да», показать свои истинные чувства, признать, что с самой первой встречи она увидела в нем того самого героя из тетушкиных историй, юношу с золотым сердцем, несущего в себе надежду и свет. Святые свидетели, Зое ужасно хотелось быть поближе к этому свету, хотелось ощущать его тепло как можно дольше.

Она покачала головой и нырнула в шатер, избавляясь от формы солдата Первой армии, надетой, чтобы скрыть ее личность.

– Там есть и другие шквальные, – сказала она, роясь в своем сундуке в поисках чего-нибудь неброского. – Адрик может управлять ракетами. А я вернусь, не успеешь оглянуться. И притащу с собой Нину Зеник.

– Возможно, ее уже нет в живых.

Зоя чуть не порвала рубашку из грубого полотна, которую вытягивала со дна сундука.

– Она не умерла. Я запрещаю.

Женя уткнула руки в бока.

– Не сверкай на меня своими драконьими глазами, Зоя. Нина не ребенок. Она солдат и шпион, и она бы не хотела, чтобы ты пожертвовала собой ради нее.

– Она жива.

– А если нет?

– Я убью любую фьерданскую тварь, осмелившуюся встать на моем пути.

– Зоя, остановись. Пожалуйста. Я не хочу потерять еще и тебя!

Услышав надрыв в Женином голосе, Зоя застыла. Он резанул ее прямо по сердцу, затопив внезапной, всепоглощающей болью. В янтарных глазах Жени стояли слезы.

– Зоя, – прошептала она. – Я не смогу делать все в одиночку. Я… я не смогу остаться последней из нас.

По телу Зои прошла дрожь. Она видела страдания подруги, но не знала, чем помочь, кем стать в этот момент. Именно Женя обычно предлагала утешение, вытирала слезы, выслушивала и исцеляла. «А мне нужно с чем-то бороться». Что-то ломать, разрушать. Это был ее единственный дар.

Зое казалось, что она задыхается от переполнявших ее горя и стыда, но все-таки выдавила из себя слова:

– Я должна была быть рядом, чтобы защитить его. Вас обоих.

– Защити меня сейчас. Не уходи.

– Я должна, Женя. Апрат представляет угрозу для Николая, и так будет всегда, если его не устранить.

Женя недоверчиво рассмеялась.

– Ты не собираешься сражаться с Апратом. Ты собираешься спасать Нину.

Зоя прижала ладони к глазам.

– Это было моим заданием, Женя. Когда Нину впервые взяли в плен на Блуждающем острове, я была ее командиром. Я давила на нее сильнее, чем стоило. И я позволила ей уйти в приступе раздражения. Если бы не я, Нину не поймали бы фьерданцы. Она бы не очутилась в Кеттердаме и не влюбилась в охотника на ведьм. Я не могу снова потерять ее. – Она сделала глубокий вдох. – Если Нина у Апрата, значит, ее легенда раскрыта. Он может сдать ее Ярлу Бруму. Я не могу позволить, чтобы ее пытали, только не тогда, когда могу предотвратить это.

Женя развела руки в стороны.

– Все люди в этом лагере оказались здесь из-за решений, принятых Триумвиратом. Они сделали свой выбор, решив встать между Равкой и разрушением. Это же выбрала и Нина. Мы все солдаты. Почему ты так строго спрашивала с Нины, если не хотела, чтобы она пользовалась полученными умениями?

– Потому что хотела, чтобы она выжила!

– Зоя, знаешь, почему Дарклинг проиграл гражданскую войну? Как Алина смогла его остановить?

Зоя сжала переносицу.

– Нет. К сожалению, нет.

– Потому, что он всегда сражался один. Он допустил, чтобы сила построила вокруг него стену. А у Алины были мы. И у тебя есть мы. Ты отталкиваешь нас, держишь нас на расстоянии, чтобы потом не нужно было нас оплакивать. Но случись что, и ты будешь скорбеть. Вот так выглядит любовь.

Зоя отвернулась.

– Я больше не знаю, как это делать. Не знаю, как продолжать жить.

– И я тоже. Бывают дни, когда я и вовсе не хочу. Но я не могу прожить жизнь без любви.

Зоя захлопнула крышку сундука.

– И в этом наше с тобой различие.

– Ты не знаешь, во что ввязываешься. Ты очень сильная, Зоя. Но не бессмертная.

– Посмотрим.

Женя встала у нее на пути.

– Зоя, Апрат знает, что ты та, кто может изменить ход этой войны.

Дракон внутри Зои оскалил зубы, и она усмехнулась.

– Он не знает обо мне ничего. Но скоро мы это исправим.

С побережья к западу подул сильный ветер, и Николай задумался, не совершил ли он ужасную ошибку. Местность, лежащая перед ним, была каменистой и пустынной. По крайней мере, никакой грязи. Но ее отсутствие облегчало путь фьерданским танкам. Он надеялся, что их замедлит лес, но фьерданцы накачали пленных гришей паремом и заставили одурманенных шквальных валить деревья, уничтожая древесных великанов, испокон веков несших стражу на северной границе, расшвыривая их мощные стволы, как сухие ветки. В графитовом небе раннего утра, ближе к горизонту, все еще были видны звезды. Когда он смотрел в сторону побережья, то мог различить приглушенно-серую линию моря. Возможно, некоторые из поваленных деревьев скатятся со скал и упадут прямо в объятия волн. Возможно, течение унесет их к далеким берегам, где запутает в сетях какого-нибудь рыбака, или вынесет на пляж, и со временем они станут частью чьего-то дома. Под новой крышей соберется семья, даже не представляя, что крыша эта построена из частички Равки, страны, которой, возможно, не суждено быть целой.