Дмитрий Маколов - H.I.D.A

Но она вообще не смотрит куда идет!

— Эй! Глаза разуй, идиотка! — воскликнула я отталкивая ее.

У меня нет времени любоваться молодыми студентками.

— Извините, — раздалось мне в спину.

Пройдя мимо нее, мой нос уловил аромат ее духов и шампуня, нежные персиковые нотки. Запах тела, а точнее самого человека был не запятнан, будоражил, но в нем было что-то иное, не такое как у всех остальных кого я встречала до сей поры… Но все равно знакомое…

Повернувшись в ее сторону, я хотела было остановить двери лифта, но не успела. Девушка уехала наверх, бросив на меня вопросительный взгляд.

Чертыхнувшись, я побежала по лестнице наверх, в надежде поймать ее. Догадаться дождаться следующего лифта мне в голову не пришло. Ведь от этого запаха у меня опять сорвало крышу, отбросило всю рациональность к чертям собачьим. Меня вело наверх лишь желание.

Спустя пять минут моего поднятия по длинной лестнице, я наконец выбралась на свежий воздух. Ее запах вел меня в другую сторону, в грязный переулок за углом, откуда доносились стоны людей.

Выбежав из-за угла, я увидела студентов, лежащих на земле, все они держались за ушибленные конечности, а у кого-то вообще были переломы. Девушкам тоже досталось, они лежали без сознания.

Неужели это сделала она?!

Заметив в центре молодого щуплого паренька, который был более здоровым чем все остальные, я спросила у него:

— Куда она пошла?!

Но он не ответил, потерял сознание раскрыв от удивления глаза. Его лицо тоже было в синяках.

Окинув взглядом все вокруг, я тут же поняла, что студенты избивали этого парня и явно вымогали деньги. Это не хорошо.

— Кровь? — задала я вопрос сама себе, увидев маленькую каплю.

Коснувшись ее кончиками пальцев, я поднесла окрасивший в алый палец к носу. Мое тело ударил разряд электричества, но на сей раз меня не охватило оцепенение как на стройке, я уже была подсознательно готова…

Готова найти эту паршивку и выбить из нее всю правду!

Вспоминаю тот случай из детства, когда я потерявший родителей рос у какого-то родственника, коего в жизни ни разу не видел.

Возвращался я тогда домой темными дворами и улицами города. Даже не помню его названия, ибо все это стерлось из памяти как ненужная информация, оставив только самое важное. То, что сделало меня тем самым супергероем, которого признали сильнейшим. В ту пору не было повсеместного контроля незримого ока государства за каждой из улиц, и посему частенько можно было натолкнуться на компанию, которая избивает кого-то, насилует, грабит. По улицам то и дело разъезжали машины супергероев изрыгая реактивное пламя из двигателей, а в небе сияли огни прожекторов с их эмблемами. Ведь так легче было позвать защитника города, который скрывается и не желает давать номер своего пейджера кому-либо кроме соратников по делу.

И вот в один из таких вечеров, я возвращался домой. Вокруг было темно, мой путь пролегал через пустырь за складскими помещениями. Ибо так идти было куда как быстрее, чем переться пятнадцать минут пешком в обход всей огороженной забором территории. Когда тебе лень идти далеко, то даже неосвещенная фонарями дорога покажется не такой страшной, а если учесть, что днем я также ходил по ней, то ничего ужасного вообще не видел. Никто никогда никого не грабил, и по пути не ошивались подозрительные компании. Всегда все было хорошо, до того вечера.

Тогда я шел в темноте и увидел впереди сверкание фонариков. Их лучи светили на землю выбиваясь из-за темных странных силуэтов, которые оказались человеческими стоило только приблизиться ближе. Кроме этого, и отдаленно проезжающих по шоссе мигающих фарами машин больше ничего видно не было. Свет в окнах склада давно не горел, а луну заволокли осенние тучи. Прохладный ветер хлестал меня по щекам как бы подгоняя дальше, ибо опоздание грозило длинной лекцией от дяди, а также лишением каких-либо благ за непослушание. Надо сказать, будучи любопытным ребенком, я часто лишался чего-то хорошего по этой методике воспитания. Хотя, что вообще можно было отобрать у ребенка, который лишен всего? Телевизор? Выкрутить лампочку из ночника? Я жил бедно, до школы всегда добирался пешком, денег никаких не имел. Мне нечего было бояться.

Проходя мимо этой странной компании с фонариками, я слышал их хохот, тяжелое дыхание, подбадривающие крики. Они окружили кого-то в центре, того кто лежал на земле и пытался защититься. Свет фонарей слепил ему глаза вырывая из мрака гримасы полные боли, которые наполнялись ужасом и страданиями с новыми криками, и ударами. Слышать это, было чем-то мучительным, но не ужасным. Частенько сталкивался с подобным, но никогда не видел это так близко.

В тот момент я подумал: «А что было бы, если бы те, кто бьют сами оказались на месте избиваемого?». Если поменять их местами, то они также будут улыбаться? Также буду радоваться боли другого? Будут ли они избивать кого-то после того, как сами ощутили нечто схожее?

Мой маленький мозг десятилетнего ребенка порождал вопросы быстрее чем мир и окружение успевало давать мне ответы. Хотя кто мне их вообще давал? Единственный ответ, который внезапно плюхнулся на меня подобно утреннему снежному кому с крыши — откровение какого-то бездомного пьяницы, остановившего меня, когда я шел утром в школу. Он тогда сказал: «Эй малой, ты знал, что все люди уроды? Так знай, ибо эти уроды испортят твою жизнь и сделают уродом тебя!». Глубокомысленно, хотя чего ожидать от человека променявшего свою жизнь на бутылку алкоголя.

В общем, когда я остановился напротив компании людей, избивавших кого-то, и начал задаваться вопросами, один из них повернулся и пустил луч света мне в глаза.

— Твою мать! Тебе чего здесь надо?! — закричал он на меня и сделал шаг сокращая разделяющее нас расстояние.

Мне было страшно. Тело начало трястись от окутывающего ужаса, от чего мне становилось все труднее двинуться с места. Я был похож на козу, которую тренируют впадать в ступор, когда на все стадо нападают волки, тем самым ценой одной жертвы спасаются все остальные.

— Да оставь ты его! Пусть идет дальше! — крикнул этому парню кто-то.

Когда он подошел ко мне ближе и свет фонаря, направленный мне в лицо, смог высветить его собственное, я увидел обычного подростка. Молодого парня лет шестнадцати-восемнадцати. Мы тогда частенько с одноклассниками смотрели на старшеклассников из соседней школы и завидовали им, мечтали стать взрослыми и свободными как они.

— Проваливай отсюда! — сказал он, толкая меня в плечо, — Или сам получишь!

Я повернулся и сделал пару шагов прочь от них, а затем остановился. Почему-то в груди начало ныть от одного осознания того, что я бросаю человека на растерзание толпы.