Галина Герасимова - Ведьмин фонарь [litres]

Мальчишек растащили в стороны одновременно. Хенли схватил под мышки Олли, а мастер Орфин удерживал своего сына.

– Из-за чего сыр-бор? – строго спросил маг.

– Он первым начал. – Олли шмыгнул носом, вытирая капающую кровь.

– Гек? – посмотрел Хенли на его противника.

– А чего он прилип к Мори? Поговорить с ней толком нельзя, не то что потанцевать! Держит ее при себе, как собачонку. Небось для того и ослепил, чтоб она не сбежала!

– Что ты сказал?! – Олли зарычал и попытался вырваться, но маг держал крепко.

– Что слышал, – огрызнулся мальчишка.

– Гек, – предостерегающе произнес Орфин, но сына уже было не остановить.

– Все это знают! Мори несколько дней просидела в полной темноте, а ты без подготовки вытащил ее на солнце, на снег! У тебя мозгов не хватило, что так делать нельзя?! Из-за тебя она теперь не видит! Поэтому хватит притворяться любящим братиком! Это ты виноват, что она ослепла!

Последние слова он прокричал ему прямо в лицо, но Олли больше не вырывался. Казалось, его оглушила правда, так же, как и Вильму с Мори. Вокруг стало тихо.

– Нет, это ложь, – твердо произнес Олли, первым нарушив удушающую тишину. – Это – ложь. Ложь! Дядя, скажи ему!..

Он осекся. Хенли молчал, и в голубых глазах плескалось столько сожаления, что Олли все понял. Обмяк в его руках, а затем с неожиданной силой вырвался и кинулся прочь.

– Олли, постой! Олли! – отчаянно закричала Мори, бросаясь следом, но поскользнулась и растянулась на снегу.

Так хорошо начавшийся праздник оказался безнадежно испорчен.

Старый пирс был не самым приятным местом. Здесь практически не было фонарей, зато виднелся затонувший у берегов Иствера корабль, каким-то чудом еще не разрушенный волнами. Острые мачты устремлялись вверх, как зубцы короны. А еще старый пирс очень любили рыболикие, и местные старались обходить это место стороной: твари в любой момент могли выползти из-за остова.

Несколько хибар на берегу раньше использовали под лодочные сараи. Лучше худая крыша над головой, чем вовсе без нее. Под одной из таких крыш и расположился Олли, бросая перед собой ледышки и наблюдая, как они разбиваются в мелкую крошку.

– Не надо меня утешать, – услышав шаги, выцедил он.

– И не собираюсь. – Вильма встала рядом. Не убежал, и на том спасибо. Она боялась, что Олли не захочет никого видеть, поэтому и попросила Хенли и Мори подождать в отдалении. – Между прочим, ты испортил мне свидание.

– Что?

Он явно не ожидал такого начала разговора.

– Знаешь, как сложно с твоим дядей? Он ужасный упрямец. Постоянно говорит мне, что делать и куда идти, – продолжила жаловаться Вильма, поправляя утащенный у Хенли шарф. Вернее, он сам отдал его, чтобы она не мерзла. – Недавно я хотела выйти за ворота, так он поднял крик, что нельзя, там лес и волки!

– Это ты нас сравниваешь? – с подозрением уточнил мальчишка, шмыгнув носом.

– Вот еще! До Хенли ты не дорос. – Вильма наклонилась, подобрала ледышку и тоже кинула, наблюдая, как та проскакала лягушкой по замерзшему берегу. – Но если его забота кажется чрезмерной, я пытаюсь посмотреть на ситуацию с другой стороны. А что я почувствовала бы, уйди он в лес в одиночку, без охотников? Наверное, тоже испугалась бы до лысого гоблина!

– Ты дяде ничего плохого не сделала. А Мори, должно быть, меня ненавидит. – Олли закрыл лицо руками.

– Она волнуется, – мягко возразила Вильма.

– Это не так!

– Может, спросишь у нее самой?

Олли обернулся. Девочка уже спускалась к ним, торопливо скользя по заснеженной горке. Ее губы дрожали, и она прикусила нижнюю, но сдержать всхлипы не получалось.

– Мори…

Они рванулись друг к другу одновременно. У домика девочка поскользнулась и упала бы, не подхвати ее Олли, но вместо благодарности она с силой ударила его в грудь.

– Дурак! Зачем ты убежал? А если бы здесь были рыболикие?! – Она все-таки расплакалась, по-детски громко, не скрывая обиды.

Олли растерялся и позволил себя колотить, не делая попыток отвернуться.

– Мори, ну ты чего? Не плачь, пожалуйста! – Утешить сестру не получалось. – Прости. Прости! Из-за меня ты ничего не видишь! – Он крепко обнял Мори, уткнувшись носом в ее плечо.

Сестра схватила его за грудки и встряхнула.

– Из-за тебя? Ты с ума сошел? Ты меня спас! Правда ничего не помнишь? – В ее голосе звучали боль и отчаяние. – Ты вытащил меня из той пещеры. Если бы не ты, я умерла бы от отравления! Не вини себя!

Олли расплакался вместе с ней, вспоминая страшные дни, которые им пришлось пережить.

В ту зиму близнецы похоронили мать. Дети на севере взрослеют быстро, и Олли и Мори понимали, что мама больше не вернется. Но так хотелось увидеть ее хотя бы разок! Местные легенды говорили, что весной мама будет смотреть на них с бушующих волн, и ребята охотно в это верили. А пока лед крепко сковал море.

– Хватит, иди домой, замерзнешь, – пытался отец увести Мори в дом, но дочка, обычно добрая и ласковая, капризничала.

– Папа, я просто жду, когда лед треснет и я смогу увидеть маму. Позволь мне остаться, – просила она, вцепившись в деревянные перила.

Рыбак разрешал, не в силах наблюдать, как искажается болью лицо, так похожее на лицо его умершей жены. Затем приходил Олли, и близнецы ждали вместе.

Однажды Мори проснулась от громкого звука – пошли льды, и, обрадованная, девочка выскочила из дома. Как жаль, что Олли ушел на рыбалку с отцом, они могли бы отправиться к побережью вместе! Но льда все еще было много. «Возможно, на вершине горы можно рассмотреть море лучше?» – промелькнула в голове мысль, и, наспех одевшись, девочка помчалась туда. Увы, даже стоя на горе, она не сумела разглядеть среди темных вод и льдин маминого лица.

«В другой раз я обязательно увижу маму», – пообещала себе Мори и уже собралась спускаться, когда услышала хлопанье крыльев. С запада к горе приближалась стая крикунов. О том, насколько они опасны, девочка знала, как и о том, что от крылатой нечисти не сбежать: слишком быстры пернатые твари. Мори надеялась, что, если прижмется к скале, они ее не заметят, и до боли вжалась в обледенелый камень. Надежда растворилась, стоило крикунам подлететь ближе. Несколько тварей повертели головами, скосили на нее желтые глаза и развернулись, стремительно приближаясь.

Единственным местом, где можно было спрятаться, оставалась узкая расселина, и Мори проскользнула в нее, обдирая ладони в кровь. Камень был сырой и холодный, темнота пугала, но крики тварей раздавались все ближе. Затем стихли. Теперь только мерный стук капель где-то в глубине нарушал тишину.

Проход в пещеру заслонила голова крикуна, и Мори вскрикнула – тварь заметила ее и попыталась дотянуться. Пролезть внутрь нечисти мешали крылья, но девочка все равно попятилась – и оступилась, с криком полетев вниз.