Григорий Шаргородский - Семена Злобы [litres]

Утро было очень ранним и до омерзительности недобрым. Болело все тело, а ведь его еще нужно возвращать в седло. От одной мысли об этом впору пожалеть, что меня вчера не пришиб медведь.

Помощь пришла от старого характерника. Он преподнес мне какой-то отвар, и жизнь стала чуть лучше. По крайне мере, ушли суицидальные мысли. И все равно возвращение в седло было мукой.

В дальнейший путь мы отправились в усиленной компании еще двух казаков. Этот конный марш-бросок запомнился мне очень смутно и казался перманентной пыткой. Так что вынужденную передышку, которую пришлось сделать, когда мы встретили идущего на подмогу войскового старшину с тремя сотнями казаков и якутов, я воспринял как дар небесный.

Говорил, сидя на заботливо подложенной Эргисом шкуре, на которую я плюхнулся прямо возле лошади, как только выпал из седла. Казаки понимающе придержали усмешки и слушали внимательно. Засулич лишь ошалело качал головой и делал большие глаза. Ничего, когда увидит подземный дворец, расстанется не только с сомнениями, но и с кучей иллюзий в отношении своего понимания местных реалий.

Обратно в седло меня в прямом смысле усаживали. А провожали сочувственными взглядами. Все, теперь только на паромобиле или дирижабле, а гужевой транспорт – лишь в крайнем случае и в виде комфортабельной коляски.

До Якутска добрались задолго до заката. Эргис очень грамотно выбрал путь и скорость движения, но легче мне от этого не стало. В город я въезжал в полуобморочном состоянии.

И все же, когда сполз с седла и встал на твердую землю, а затем чуточку посидел прямо на ступеньках лестницы телеграфной станции, стало легче. Даже смог подняться на ноги, хоть и с небольшой помощью Эргиса.

Мои мучения не оказались напрасными. Через час после отправления телеграммы с кратким отчетом и просьбой прислать «Буревестник» пришел ответ, вырвавший из меня длиннющую тираду с отборнейшим матом. Уверен, телеграфист еще не видел коллежских асессоров, ругающихся, как биндюжники.

В полученном сообщении меня уведомили, что дирижабль занят и мне следует добираться до Иркутска своим ходом. Тут и ежу понятно, что хотят попросту кинуть. Ну и леший с ними, с обещаниями наместника! Там Намия с монахом корячатся, чтобы удержать Злобу, и их всех нужно срочно доставить в монастырь, а эти твари мне тут строят мелочные козни.

Инквизитор как знал: напутствуя меня в дорогу, наделил полномочиями ссылаться как на него лично, так и на его организацию.

Поэтому я не стал стесняться и приказал ошарашенному телеграфисту записывать:

– Требую немедленно отправить «Буревестник» для эвакуации монаха-инквизитора с чрезвычайно опасным грузом в Эбейтынский монастырь. Точка. Отправляйте.

Если телеграфист и хотел что-то возразить, то под моим пылающим яростью взглядом тут же передумал. Плевать на секретность. Пусть наместник попробует вставить палки в колеса инквизиции. Уверен, что даже у представителя августейшего семейства образ отца Андриана вызывает если не дрожь, то как минимум несварение желудка. Так оно и оказалось. Через полчаса пришла телеграмма о том, что «Буревестник» вылетает немедленно.

Какое блаженство – сидеть не в седле, а на мягком диванчике пролетки! Что уж говорить о моем безмерном счастье оказаться в постели, да еще и в чистом белье после быстрой помывки в бане. Даже офицерская кровать в крепостном флигеле показалась мне царским ложем.

И снова – побудка чуть свет, причем растолкал меня капитан Греков собственной персоной. Да они еще и изволили гнуть пальцы. Вот тут я и отвел душу. Матерные слова не использовал только из нежелания нарываться на дуэль. Да и то лишь потому, что она может задержать прибытие нашей группы в монастырь. Я ведь до сих пор не знаю, что случилось с моими соратниками за полтора дня моего отсутствия. А мы тут, понимаешь, дурью маемся!

– Вылетаем немедленно.

– Извольте выбирать…

– Капитан, если у вас есть какие-то претензии, то через пару часов сможете высказать их лично брату-инквизитору. Именно на эту организацию в данный момент мы и трудимся.

Аэронавт и бесстрашный покоритель небес тут же заткнулся.

Говорите, нет в стране никакой инквизиции? Так чего же вы все так ее боитесь?

«Буревестник» стартовал из якутского воздушного порта без задержек и с максимальной скоростью. Так что через сорок минут мы уже пролетали над кишащим людьми стойбищем, а еще через пятнадцать увидели сигнальный дым над лесом.

Если у капитана и были возражения по поводу условий посадки, то он оставил их при себе, как и претензии инквизитору. Я и сам не стал ничего говорить монаху, который внес на борт все еще бесчувственную девочку. Брат Иннокентий выглядел, как говорится, в гроб краше кладут. Намия, которой Чиж помог забраться в люк, была измученной и бледной. А ведь нам еще больше суток добираться до монастыря, и это если без задержек.

Кто бы сомневался, что эти самые задержки будут обязательно. И если первую в Бодайбо для дозаправки я перенес спокойно, благо скорость нашего шустрика не могла не радовать, то вторая меня просто взбесила.

В десять вечера мы наконец-то прибыли в воздушный порт Иркутска. И все это – благодаря поразительному мастерству капитана. Я стараюсь быть справедливым и, несмотря на наши разногласия с Грековым, не стану умалять его достоинств. Тем более когда капитан заглянул в каюту, где над иногда подергивающимся телом девочки молился изожженный монах, а его поддерживала пугающего вида шаманка, аэронавт преисполнился страстным желанием побыстрее доставить нас в конечную точку. Поэтому заявление капитана о том, что без приказа он порт Иркутск не покинет, прозвучало более чем странно.

– То есть как? – искренне негодовал я, пытаясь втолковать капитану всю серьезность ситуации.

– Это повеление его императорского высочества.

– Не выпускать нас из Иркутска? – все еще не понимал я сути проблемы.

Последние дни выдались тяжелыми. И даже в дирижабле отдохнуть я не смог. Ну не получается уснуть, когда понимаешь, как мучаются друзья в соседней каюте. Не помог даже пример посапывающих в обнимку Чижа и Леонарда. Так что с пониманием у меня было туго.

– Его императорское высочество приказал немедля доставить вас к нему для доклада.

– Вы здесь совсем рехнулись? – проворчал я, но буянить не стал, видя упрямую, с оттенком фанатизма решительность капитана.

Придется ехать.

Ждать машину из резиденции наместника я не стал и, размахивая бумагами, потребовал себе транспорт в порту. Как обычно, мне достался грузовик. Но не беда – будет о чем посплетничать припозднившимся прохожим после зрелища ночного стритрейсинга. Для меня-то скорость плевая, но для местных реалий это было что-то запредельно пугающее.