Себастьян Кастелл - Путь аргоси [litres]

Он ничего такого не спросил. Просто кивком велел мне продолжать.

Итак, я объяснила, что некогда в прошлом это был росток, потом молодое деревце и, наконец, через несколько десятков – или, может быть, сотен – лет оно выросло и стало колоссальной тратой моего времени.

Да ладно. Это заслуживает хотя бы смешка, верно?

Нет.

– Кто угодно мог рассказать мне об этом, включая людей, которые никогда не видели этого дерева. Загляни глубже. Найди какой-нибудь другой момент в его существовании.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не вскрикнуть от разочарования.

Когда я жила с сэром Розаритой и сэром Джервасом, они отправили меня в дорогую школу. Там преподаватели учили нас разным вещам, сперва объясняя их, а затем проверяя, хорошо ли вы затвердили соответствующие факты и методики. Дюррал пропускал весь этап объяснения и попросту ожидал, что вы во всём разберетесь сами.

По мере того как день клонился к вечеру, солнце становилось неприятно жарким, но снег на холме и не думал таять. Это было странно. Может, слишком много размышлений перегревает мозг?..

Ноги устали от долгого стояния; я сгорбилась под ветками и прислонилась спиной к стволу. У меня не было других идей, поэтому я сказала:

– В некий момент существования этого дерева кто-то, вероятно, использовал его как укрытие.

– Ага.

Дюррал мог вложить множество смыслов в простое «ага».

– Что? – спросила я.

– Ты обнаружила кое-что очень важное, тейзан.

– Что же, маэтри?

– Дерево существует не само по себе. Оно взаимодействует с остальным миром. Например, с людьми, которые иногда прячутся в его тени.

Он одарил меня еле заметной ухмылкой. Самая большая награда, которую я могла ожидать за то, что сделала нечто правильное.

– Расскажи мне поподробнее об отношениях этого дерева с людьми.

Солнце уже садилось, когда я наконец описала всё, что можно сделать с деревом, каким образом оно может принести пользу обществу и какие последствия это будет иметь для самого дерева. Например, если вы сожжёте дерево ради тепла, оно исчезнет навсегда, но можно срубить одну ветку и пустить её на дрова, не губя всё растение.

Очень проницательно, да.

К сожалению, это только привело нас к обсуждению всевозможных применений одной-единственной древесной ветви. Казалось, беседа не слишком интересовала Дюррала, пока я не протянула руку и не согнула ветку потоньше.

– Древесина прочная и гибкая. Наверное, из неё можно сделать лук.

– Ага, – снова сказал Дьюррал.

– Ага – что?

– Теперь ты видишь дерево. Не какое-то абстрактное дерево и не просто дерево этой разновидности, а данное конкретное дерево.

Я обошла вокруг ствола, рассматривая каждый дюйм коры. Вот тогда и нашла место, где срубили одну-единственную ветку. Судя по оставшемуся сучку, ветка была около трёх дюймов в диаметре. Я, конечно, не эксперт, но мне казалось, что это подходящая толщина для лука.

– Думаю, однажды кто-то сделал лук из ветки этого дерева, – сказала я.

– Что такое лук?

Духи милосердные и жестокие! Может, лучше бы моим учителем стал человек из воска?

– Лук – это оружие. Такая штуковина, чтобы убивать людей.

– Хм… – ответил Дюррал, не открывая глаз. – И как думаешь, сколько людей убили из этого лука?

– Я не знаю.

Дюррал наконец-то глянул на меня.

– Я тоже, но это кажется важным, верно?

Он похлопал по земле рядом с собой, и я села, прислонившись к передней ноге коня. Тот, похоже, не возражал.

Следующие несколько часов и всю ночь мы с Дюрралом теряли время, размышляя, как гипотетический лук, который когда-то – возможно – сделали из этого дерева, мог повлиять на остальной мир. Мы предположили, что те, кто контролировал одинокое дерево, имели эксклюзивные права на изготовление луков на этом пустынном плато. Мы рассуждали, как могли отнестись к этому другие люди и какие действия они предпринимали, чтобы помешать кому бы то ни было захватить власть над деревом.

– Возникает вопрос, почему никто до сих пор не сжёг это дерево, – заметила я.

К тому моменту я уже так устала, что начала представлять себе все моменты радости, гнева, покоя и страха, которые дерево могло вызвать за свою жизнь, просто будучи деревом.

– Это правильный вопрос аргоси, – одобрительно сказал Дюррал.

– Да?

Он указал на бледно-зелёную пустыню, которую мы пересекли, чтобы добраться сюда.

– Увидеть необычности в повседневном мире – это первый шаг к арта пресис.

– Проницательности, – сказала я.

Он закатил глаза.

– Почему ты всегда ищешь простые слова, чтобы описать сложные вещи?

Я не успела ничего сказать в свою защиту – Дюррал предложил порассуждать о способах влияния дерева на обитающих поблизости животных. Когда мы исчерпали и эту тему, он перешёл к взаимодействию дерева с другими местными растениями. Можно было подумать, что подобное идиотское занятие софистикой (в то время я не знала, что такое «софистика», но отлично знала, каково это – слушать её) никогда не закончится. Но каким-то образом это произошло.

– Ладно, – сказал он, когда солнце выглянуло из-за холмов на горизонте.

Поднявшись на ноги, он протянул мне руку. Я так окоченела, что едва двигалась. Дюррал был намного старше меня. Почему он выглядел таким гибким, как будто провёл всё это время в тёплой ванне?

– Ну? – спросила я. – То, что мы делали с деревом… это и есть арта пресис?

– Не совсем.

– Тогда зачем…

Дюррал взял меня за плечи, развернул и указал на камень размером не больше моего кулака, торчащий из зелёного песка в нескольких ярдах к югу от нас.

– Видишь там камень? – спросил он.

Я кивнула.

– Сколько времени нам потребовалось, чтобы рассмотреть дерево?

– День и ночь, – ответила я, внезапно осознав, как устала и проголодалась.

– А теперь посмотри на камень. Я имею в виду: посмотри на него так же, как на дерево. Но сделай всё за одно мгновение. Вот это арта пресис.

Отчаяние захлестнуло меня, как океанская волна.

– Но… я не могу! Мне пришлось бы провести всю жизнь, просто рассматривая вещи, как мы делали с деревом. Сколько же надо времени, чтобы научиться делать всё за секунду!

Дюррал похлопал меня по плечу, а потом отвернулся и принялся седлать коня. Я клялась, что больше не выйду из себя, но теперь не смогла сдержаться.

– Мы потратили всё это время, только чтобы ты показал мне, как сложен мир? И больше ничего? Вся наука – лишь затем, чтобы я почувствовала себя дурой? Давай, маэтри! Теперь ты ухмыльнёшься и заявишь: «Вот и конец урока»?

Дюррал свистнул псу – Толво – и сел на коня. Я снова начала орать, но Дюррал оборвал меня так быстро, как будто обрезал крик острым ножом.

– Успокойся, тейзан, – приказал он твёрдым голосом, разом прогнав всю мою усталость, голод и разочарование.