Гарри Гаррисон - Билл — герой Галактики. Книга 1

— Что я вам говорила? — фыркнула Мита. — Но меня никто никогда не слушает.

Тут у нее упало сердце, и она в отчаянии заломила руки.

— Неужели это все? Неужели так приходит конец? Вот так — бесславно, от безжалостной зеленой руки бартрумианца?

Она печально вздохнула. В комнате слышался только хруст кости, разгрызаемой отвратительными клыками верной собаки. И ее отвратительная довольная отрыжка.

А в это время в Железном городе Зоц начал испытывать беспокойство.

— Пора бы уже им вернуться. Я боюсь за ваших товарищей. Он сделал глоток высокооктанового бензина, чтобы успокоиться, и взглянул на адмирала, поглощенного своим делом.

— Не берите в голову, золотой мой, — рассеянно пробормотал Практис, отвинчивая очередной болт у несчастной машины, прибитой гвоздями к полу. Из ее динамика послышался предсмертный щелчок. Практис протянул руку, и Вербер подал ему гаечный ключ. Капитан Блай стоял рядом, глядя на него невидящими глазами и бессмысленно кивая головой. Хотя они отобрали у него большую часть зелья, но не смогли обнаружить заначку, спрятанную в выдолбленном каблуке. Он принял дозу-другую и теперь безнадежно торчал.

— Был бы рад не брать в голову, благодарю вас, — несчастным голосом ответил Зоц. — Но мне стыдно, что я оказался таким негостеприимным. Сначала пропал без вести один ваш товарищ, а теперь уже два.

— Два, двадцать, двести — какая разница! Я потерял куда больше людей, пока занимался своими противозаконными экспериментами с обычным насморком. Ага!

Машина взвизгнула — он отломил ей ногу и, склонившись над ней, направил свой глаз-микроскоп на сустав. На лице Зоца появилось выражение боли.

— Может быть, вы перестанете, пока я с вами говорю? По вашей просьбе я предоставил вам несколько машин для разборки — то есть для исследования. Но я был бы вам признателен, если бы вы подождали, пока я не выйду.

— Извиняюсь. — Практис выпрямился и вставил на место свой черный монокль. — Работа увлекает меня так, что иногда я обо всем забываю. Где Ки?

— Тут, — отозвался тот, появившись с подносом дымящихся бифштексов. — Еда. Я голоден. Вам?

— Ну, пожалуй, немного. — Практис откусил от куска и положил его обратно. — Я люблю полакомиться мясом не меньше других, но оно уже начинает приедаться. Надо бы мне было заняться скороспелыми артишоками или, может быть, кормовой свеклой...

Его прервал громкий скрежет: машина, которую он исследовал, вырвала из пола удерживавшие ее гвозди и на одной ноге поскакала прочь.

— Стой! — завопил Практис.

— Пусть идет, — сказал Зоц. — У нас еще много их осталось. Так вот, я бы хотел снова вернуться к нашей теме. К вашим пропавшим товарищам. Наши детекторы уловили слабый сигнал радиоответчика, идущий откуда-то с Пустопорожних земель. Похоже, что он передается на частоте, присвоенной Боевому Дьяволу Марку-1. Поэтому я послал за усовершенствован ной моделью — Марком-2. Если не ошибаюсь, он как раз прибыл.

Дверь с треском распахнулась, в комнату вбежал Боевой Дьявол, дважды обежал ее кругом, прострелил дыру в стене и, запыхавшись, остановился удовлетворенный.

— Модель, весьма усовершенствованная путем направленного скрещивания. Мы работали с образцами тканей. Немного поиграли с генами — в общем, вы понимаете. Так что теперь агрессивность у него еще выше, броня крепче, огневая мощь больше, аккумуляторы мощнее, а мозг меньше.

— Все в точности так! — радостно крикнул Боевой Дьявол и разнес в щепки половину потолка. Практис недовольно взглянул вверх и не заметил, как Вербер стащил остаток его бифштекса.

— И что предполагается с ним делать? — спросил Практис.

— Отправить на выручку, разумеется. Если вы последуете за мной, я отведу вас к орнитоптеру.

— Только не меня — я адмирал. — Он огляделся и скривился при виде балдеющего капитана Блая. — У нас, кажется, не хватает живой силы. Эй вы, там, сержант Ки Бер-Панк, вы только что вызвались добровольцем на эту операцию.

— Отрицание, нет, не пойдет. Боюсь высоты. Пошлите Вербера.

— Вербер слишком туп. А меня вы боитесь еще больше, чем высоты. Отправляйтесь!

Ки положил руку на свой бластер, размышляя, не разумнее ли будет прикончить Практиса, чем отправляться на это самоубийственное задание. Но у адмирала хватило опыта обращения с непокорными солдатами, добровольцами и больными, и он среагировал быстрее.

— Ну-ну, — улыбнулся он, направив свой бластер точно между глаз добровольца. — Все, что от вас потребуется, — это не отставать от Боевого Дьявола и вернуться вместе со своими товарищами. Отправляйтесь.

Ки неохотно вышел. Боевой Дьявол рысью бежал впереди, выставив глаз на ножке и разглядывая только что обретенного напарника.

— Я так волнуюсь — это мое первое боевое задание.

— Заткнись.

— Не грубите Боевому Дьяволу, а то Боевой Дьявол разнесет вас в клочья.

— Извини. Это нервы. Вообще-то я человек мирный. Показывай дорогу.

Во дворе их ждал орнитоптер. Вокруг него суетились маленькие машины обслуживания, смазывая ему крылья и начищая зубы.

— Отправляемся, — проскрипел Боевой Дьявол и жестом отпустил машины.

— Очень может быть, — произнес орнитоптер глубоким басом. — Ваши психи уже отправили отсюда мою сестренку, она так и не вернулась. Куда мы собираемся?

— На Пустопорожние земли.

— И не думайте! Я не самоубийца.

Молния вылетела из паха Боевого Дьявола и выжгла в хвосте орнитоптера полуметровую дыру. Тот покосился на свой хвост и деланно улыбнулся.

— Знаете, я как раз подумал, что давно втайне хотел взглянуть на эти Пустопорожние земли. Залезайте.

— Еще один доброволец, — мрачно заметил Ки. — Что-то не нравится мне это задание.

— Ничего, слизистые, не унывайте, — сказал Боевой Дьявол, подсаживая его на спину орнитоптера. — Мы летим в бой! Смерть и разрушение!

Он выстрелил в землю, оставив глубокую воронку, и они с лязгом поднялись в воздух.

Полет был как полет. Боевой Дьявол напевал про себя воинственные песни, время от времени весело постреливал из орудий и прислушивался к сигналу далекого радиоответчика.

— Становится громче. И яснее. Держи вон на то темное пятнышко на горизонте и маши крыльями почаще, — скомандовал он.

Орнитоптер, дребезжа, сделал вираж и полетел в указанном направлении. По мере приближения к цели настроение у него неуклонно падало.

— Так я и знал, — простонал он тихо. — Плато Обреченных.

— У меня на карте нет никакого плато Обреченных. А карты у меня хорошие.

— Ни одна карта не может передать его немыслимо отвратительных очертаний и запечатлеть его запретное имя.

— Тогда откуда ты про него знаешь?

— Это случилось так. Представьте себе уютную картину. Вечером вокруг нефтяного источника сидят старики, беседуя о том о сем, — и вдруг умолкают. В наступившей глубокой тишине раздается голос самого старого орнитоптера. Бессильно опустив дряхлые крылья и треща ржавыми заклепками, он в бессчетный раз пересказывает притихшим слушателям старинные легенды, передающиеся из поколения в поколение. И в конце всегда предупреждает, что от плато Обреченных нужно держаться подальше.