Менна Ван Прааг - Сестры Гримм [litres]

Беа открывает глаза.

Она свирепо смотрит на солдата. Потрясенный доктор Финч ослабляет хватку, и девушка вырывается из его рук.

Убей его. Это твой долг, твое предназначение. Убей его.

Яд течет по ее венам, и она чувствует в себе такую силу, какой никогда не чувствовала прежде. Эта сила создает смерч, могучий, неудержимый торнадо, который всасывает ее в себя. Она пытается вырваться, освободиться.

Отдайся ему. Ты станешь неуязвимой, и никогда больше не почувствуешь боль.

Наконец Беа перестает сопротивляться. Как приятно прекратить борьбу и позволить ярости поглотить ее целиком.

Она выпрямляется. Доктор Финч пятится. Падающие листья повисают в воздухе. Туман рассеивается. Беа поднимает руки, и самый большой камень на поляне поднимается и повисает среди парящих листьев. Легким движением пальцев Беа с силой опускает его на плечо мужчины, разорвав кожу, раздробив кости. Он падает как подкошенный, схватившись за плечо, и вопит так истошно, что его крики могли бы разбить стекло.

Девушка улыбается и подходит к нему. Поставив сапог на его несуществующее сердце, она одним ударом раздавливает его грудь, затем берет его за ноги и взмывает вверх, до самых верхушек деревьев. И роняет его.

Приземлившись на камни и мох, Беа перешагивает через обезображенный труп солдата и уходит с поляны, дабы найти своих сестер. Внутри нее звучит громкий голос отца. Девушка знает – если бы сейчас она провела лезвием бритвы по своему бедру, ее кровь была бы не красной, а чернильно-черной.

Висевшие в воздухе листья снова начинают сыпаться вниз.

– Лучше бы ты убежала.

– Нет. – Скарлет все еще думает об Уолте и о том, как она ошибалась насчет него. – Я не могу.

– Почему? – Ее мать колеблется. – Твоя бабушка… теперь ты ей не нужна.

– Я не брошу ее, – говорит Скарлет. Она сидит рядом с матерью на одеяле из белого мха всего в нескольких дюймах от кучки золы. – Я… я не могу. Пока не похороню ее.

– Жаль, что у меня нет такой силы, чтобы одолеть твоего отца. Но я пойду с тобой. Возможно, у меня получится ненадолго…

Скарлет проводит пальцами по своей шее и морщится. Затем смотрит на свою мать, будто видя ее в первый раз.

– Ты бегала от него почти десять лет, а теперь просто дашь ему убить тебя?

– Я могла бы отвлечь его – это дало бы вам временный перевес. Это самое малое, что я могу сделать.

– Нет, – говорит девушка, и ее голос неистов, как огонь, и непоколебим, как камень.

– Я хочу… – начинает Руби, но Скарлет качает головой.

Какое-то время они сидят молча.

– Ты уверена, что ты?..

Скарлет кивает.

– Со мной все будет хорошо.

– Тогда я… – Опершись на ближайший камень, Руби встает с земли. Встает с трудом. – Тогда я пойду.

И Скарлет, хоть она и сказала, что ее мать может уйти, понимает, что в глубине души надеялась, что мама решит остаться с ней, несмотря на всю тщетность их усилий. В борьбе самопожертвования и эгоизма в душе Руби Торн победил эгоизм. Как и всегда.

– Я хочу сказать, если ты не пойдешь сейчас со мной. Если я не могу, если ты не хочешь, чтобы я…

– Все в порядке, – говорит Скарлет. – Иди.

Руби кладет руку на плечо своей дочери – Скарлет чувствует жар в своей руке, – затем поворачивается и уходит.

Лиана стоит на краю озера, обратив лицо к луне и ожидая, когда вода испарится с ее кожи. Она доказала свою силу, убила своего солдата, и теперь ей надо идти, дабы найти сестер и сразиться со своим отцом. Она опускает глаза и глядит на капли воды, еще оставшиеся на тыльных сторонах ее ладоней. В свете луны ее черная кожа приобрела синеватый отлив, точь-в-точь как вороново крыло. Она думает о Черной птице. Теперь та для нее уже не кумир, теперь они равны.

Это была ее сестра, понимает Лиана. Она списала Черную птицу с Беа, на которую она всегда хотела походить. Беа, такая же неистовая, полная уверенности в себе и пренебрежения к окружающим, блистательная и смелая. По лицу Лианы медленно расползается улыбка. Она достигла своей цели. Теперь она куда сильнее и куда блистательнее, чем когда-либо была в мечтах.

Одолев Мазмо, Лиана возродилась. Нет, она не Черная птица и не ворон. Она даже сильнее, чем ее сестра. Она акула, непревзойденный хищник.

Она готова ко всему.

Последний раз тряхнув головой и стряхнув с волос капли воды, девушка поворачивается и идет прочь от озера. Теперь Ана точно знает, куда идти.

Закрываю глаза. Где ты ?

Я иду к тебе.

Я шагаю по тропе, не зная, в каком направлении двигаться, но все равно продолжая идти. Понятия не имею, как смогу найти Лео и моих сестер, но у меня нет и тени сомнения в том, что мне удастся это сделать. Однако я больше не могу ждать – я должна поговорить с ним прямо сейчас. И я говорю с ним мысленно – причем меня нисколько не удивляет, что здесь это возможно.

Он попытается убить тебя, да?

Лео молчит.

Он наверняка захочет убить тебя, – не унимаюсь я. – За то, что ты не убил меня.

Тут мой выбор был очевиден.

Если бы не мой брат, я бы не позволила тебе убить его. – Иду дальше. – Я буду сражаться с ним.

Я тоже.

Ловлю падающий лист. Я люблю тебя .

Он не отвечает. В этом нет нужды.

– Я думала… я пришла, чтобы встретиться с моими сестрами.

– Это может подождать. Сначала нам надо поговорить.

– Но мои сестры, – гнет свое Беа. – Они уцелели?

Желтые глаза Вильгельма вспыхивают весельем.

– Голди, разумеется, да. Ей было легко справиться с каким-то солдатом. – Ему не удается скрыть свою гордость. – Когда я думаю, какой урон она могла бы причинить, если захочет… Скарлет и Ана тоже весьма удивили меня, добившись немалых успехов. У них обеих есть склонность к убийству, а значит, вполне вероятно, что они выберут тьму. – Лицо ее отца освещает улыбка. Жаль, что эта улыбка предназначается не мне, думает Беа. – Но Голди – черт возьми, она просто великолепна!

– А что, если они сделают иной выбор? – прерывает его дифирамбы Беа. Облегчение, которое она почувствовала, услышав, что они живы, уже прошло. – Что тогда?

Ее отец молчит, и на мгновение девушку охватывает ужас, но она видит, что он не собирается бранить ее за дерзость, он думает о возможной потере своей любимой дочери. Мужчина явно подбирает слова с большой неохотой.

– Тогда в дело придется вступить тебе и сделать то, что когда-то сделала твоя мать.

В его глазах Беа видит печаль. Это чувство пронзает ее, затем исчезает. Прежде чем оно успевает закрепиться, она подавляет свою собственную любовь, свою собственную печаль – после стольких лет подавления эмоций это легко.

– А что мне делать до того? Что мне им сказать, когда я увижу их?