Дана Арнаутова - Грани безумия. Том 1

– Дарра, ты ведь не хочешь сказать, что…

Она замотала головой, боясь произнести это вслух. Дарра! Такой умный, благородный, справедливый! Лучший ее друг, ближе брата! Он просто не может быть тем, о чем она подумала…

– Я провел запрещенный ритуал по возвращению души, – последовал тихий бесстрастный ответ. – Неважно, что мне было всего восемь, ответственность за подобное не зависит от возраста или положения в обществе. Если магу достаточно лет, чтобы решиться на это, значит, он способен отвечать за свои поступки. Но ритуал остался незавершенным, а я потерял слишком много сил, чтобы самостоятельно вернуться в мир живых. Заблудился на сумеречных тропах между нашим миром и Претемными Садами. И неминуемо остался бы там, если бы меня не вернули. Увы, к тому времени я уже умер.

– Но кто?! Кто тебя…

Выдернув у него одну руку, Айлин тут же зажала себе рот ладонью. Нельзя такое спрашивать! Любому некроманту известно, что возвращение души в мертвое тело карается лишением всех прав, выжиганием магического дара и либо казнью, либо каторгой – по усмотрению суда Ордена. А оказаться рядом с маленьким Даррой и совершить подобное, рискуя жизнью и честью, могли всего два некроманта, либо лорд Эддерли-старший, либо леди Немайн, его матушка. Один – лучший в Ордене мастер призраков, а ведь что такое призрак, если не заплутавшая между бытием и небытием душа? Вторая – умелый и сильный маг, а главное – мать, которая кинется за ребенком хоть в Претемные Сады, хоть в Бездну. Но кто бы ни спас Дарру, он не смог вернуть его полностью…

– Вижу, вы поняли, – тихо сказал Дарра и отпустил ее вторую руку. – Моя матушка едва перенесла смерть Этайн и не смогла бы вынести еще и мою. Она вернула меня, преступив законы короля и Ордена, человеческие и божественные. Конечно, ей помогли скрыть следы ритуала… У Аранвенов, к счастью, верные друзья и любящие родственники. Но тот, кто вернулся из Претемных Садов, уже был не совсем мной. Точнее, совсем не был. Вы же знаете, почему этот ритуал запрещен? Без позволения Претемнейшей Госпожи вернуть можно только личность человека, которая присуща ему именно в этом воплощении. Сочетание разума, характера и темперамента. Но бессмертная душа, которая перерождается из воплощения в воплощение, всякий раз выращивая новую личность, остается в Садах. И возвращенец оказывается лишен самой важной части человека – того, что именно и делает его человеком. Понятия о добре и зле. Того, что люди называют моралью, вкладывая в это слово свое понимание приличий, а на самом деле все гораздо глубже.

– Дарра… – прошептала Айлин, прерывая эту бесстрастную лекцию. – Но это не может быть правдой. Нам рассказывали о возвращенцах! Это чудовища, не способные чувствовать! А ты не такой! Ты дружишь со мной и Саймоном, любишь родителей и Эддерли, переживаешь о Дорвенанте! Ты столько лет заботился о Воронах! Как ты можешь быть чудовищем, не знающим привязанностей?!

– Очень просто, милая Айлин. – И снова эта быстрая странная улыбка, которая уже начала ее пугать. – Когда отец узнал, что случилось, он поставил условие, что я должен сохранить достаточно человеческого, чтобы жить среди людей. Иначе… прямой ветви Аранвенов пришлось бы пресечься. Но он любил меня даже тогда, поэтому нашел единственного человека, который разбирался одновременно в магии разума и медицине, причем на должном уровне.

– Магистра Роверстана… – прошептала Айлин.

– Именно, – кивнул Дарра. – Помните, недавно вы сказали, что у вашего чуда три имени? В этом мы с вами похожи, только мое спасение зовется именем одного человека. Матушка вернула мою личность, но если бы не магистр Роверстан, того Дарры, которого вы знаете, не было бы. Он заново научил меня быть человеком и преуспел в этом настолько, насколько вообще можно было преуспеть. Увы, я действительно не знаю разницу между добром и злом, в этом легенды о возвращенцах не лгут. Но магистр приучил меня руководствоваться разумом и определенным кодексом этических правил. Не скажу, что это легко, но в большинстве случаев у меня получается. И хотя я не умею любить или ненавидеть… во всяком случае, как обычные люди… я знаю, что такое привязанность и верность. Теперь вы понимаете, почему я всегда считал своим единственным настоящим наставником Дункана Роверстана? Того, кто стал моим вторым отцом и первым другом.

– А как же… Ну хорошо, лорд Эддерли все знает, правда? Поэтому ты смог учиться в Академии… Но как же лорд Бастельеро?! Неужели он за все эти годы не понял, не распознал… Ведь должны же быть изменения в магической оболочке, признаки!

– Изменения и признаки, безусловно, есть, – согласился Дарра. – Но искра у меня осталась, это свойство тела и личности, а не души. И вы удивитесь, как много значит для людей словосочетание «родовая магия», если произносить его достаточно многозначительно. Возвращенцев не видел никто из ныне живущих, это, к счастью, огромная редкость, поэтому особенности магической оболочки легко объяснить кровью Аранвенов. А признаки… Чтобы их разглядеть, нужно быть внимательным и непредубежденным, способным поверить, что такое вообще возможно. Тот же лорд Бастельеро, вы думаете, он способен допустить мысль, что проглядел умертвие прямо у себя под носом? Не распознал его в адепте, с которым видится каждый день? Уверяю вас, даже сообщи ему кто-нибудь правду, лорд Бастельеро посчитал бы это совершенным бредом.

«Не увидел же он аккару в мастере Витольсе, – молча согласилась Айлин. – Потому что трактирщик не может быть легендарным чудовищем. Как и наследник Аранвенов».

– Так никто не знает? – растерянно уточнила она. – Кроме твоих родителей, лорда Эддерли и магистра Роверстана?

– Еще леди Эддерли, – педантично уточнил Дарра. – Когда стало понятно, что мое здоровье тоже изменилось, а для некоторых людей я стал представлять опасность, леди Эддерли научила меня некоторым приемам, которые позволяют управлять… я называю это «холодом». Не брать от людей больше силы, чем они могут дать без вреда для себя. И понимать, когда это становится опасным. Поверьте, милая Айлин, иначе я никогда не осмелился бы сесть в одну карету с вами… в вашем положении, – добавил он с болезненно исказившимся лицом, которое тут же снова стало непроницаемым. – Вы сказали, что я кажусь вам нездоровым, и отчасти это действительно так. Раньше мне достаточно было проводить время в вашем обществе или рядом с Саймоном, чтобы чувствовать себя хорошо. Но теперь вы живете в доме мужа, Саймон закончил Академию, и мы лишь иногда встречаемся. Для меня пришло время обходиться своими силами, и это… нелегко. Отец позволил мне увидеться с вами, потому что беспокоится о моем здоровье. Но я клянусь вам всем, что для меня важно – благополучием родных, дружбой с вами и Саймоном, расположением магистра Роверстана… Никогда, милая Айлин, я не видел в вас один только источник жизненной силы. Вы… всегда были для меня особенной…