Эйми Картер - Паучья корона [litres]

Он всё ещё пытался придумать ответ, когда открыл дверь спальни и чуть не наступил на разгневанного коричневого мышонка. Феликс стоял на задних лапках, уперев передние в бока, и даже с высоты своего роста Саймон видел его недовольный взгляд.

– Ты получил очередную записку и ничего не сказал? – возмущённо спросил мышонок, размахивая посланием, которое Саймон нашёл вчера на подушке. Толстая бумага не помялась, и хотя записка была практически вдвое больше Феликса, он держал её с лёгкостью. – Мы же договорились. Если ты не хочешь говорить Малкольму, то говори хотя бы мне…

– Феликс! – Саймон округлил глаза, многозначительно уставившись на мышонка. Спустя мгновение до Феликса дошло, и он отбросил бумажный лист, но было слишком поздно.

Нолан распахнул дверь спальни настежь, обошёл Саймона и поднял выкинутую записку.

– Что это?

– Да так… – Саймон замялся. – Она моя, отда…

Но брат уже читал. Секунды показались минутами, а потом он вскинул на Саймона глаза, полные обиды и непонимания. Но не успел тот что-нибудь сказать, как за спиной кто-то кашлянул.

– У вас всё в порядке?

Саймон резко развернулся. Вот теперь хуже стать точно не могло: в дверном проёме стоял широкоплечий мужчина с каштановыми волосами.

Альфа Царства Зверей. Его дядя Малкольм.

Саймон стоял в дверях, застыв между заинтересованным дядей и расстроенным братом. Как ему оправдаться? Узнай Малкольм, что его мать, бывшая Альфа, пишет Саймону записки, что она пробирается в ПРИЮТ…

– Всё нормально, – сказал Нолан чересчур уж высоким голосом. Саймон посмотрел на него с благодарностью, но так, чтобы не заметил дядя.

– Точно? – спросил Малкольм, прислоняясь к дверной раме. – Как-то непохоже. Что это у тебя?

– Д-да это… любовная записка, – сказал Нолан, запнувшись. – От… от…

– Давайте закроем тему, – перебил Саймон, выхватывая бумагу и запихивая в карман.

Малкольм приподнял брови:

– Ясно. Уверен, что не хочешь это обсудить? Может, у тебя есть какие-нибудь… вопросы?

Щёки Саймона запылали.

– Нет. – Он схватил рюкзак и пробормотал: – Пойду на урок.

Саймон выскочил из комнаты и, громко топая, сбежал по спиральной лестнице. Он немного злился на Нолана за то, что тот выбрал настолько постыдное оправдание – рано или поздно Малкольм обязательно найдёт его и попробует с ним «поговорить», – но куда больше его волновало то, что брат узнал о Селесте. И хотя он очень хотел сделать вид, будто ничего не произошло, на выходе из корпуса Альфы он остановился, дожидаясь Нолана.

Пока он ждал, стискивая лямки рюкзака, в мыслях пронёсся с десяток оправданий, но все они сводились к правде. Нужно всё рассказать. Нолан должен понимать, насколько ужасна Селеста. Секунды стали минутами, и он нетерпеливо затопал ногой. Нолан вообще собирался идти? Чем он там…

Саймон застыл. А вдруг Нолан решил рассказать Малкольму? Он коснулся записки в кармане. Может, Малкольм не поверит ему без доказательств?

Нужно было избавиться от неё.

Саймон уже прошёл половину коридора, когда услышал, как открылась дверь корпуса Альфы. Из неё вышел Нолан с каменным выражением лица. Точно так же выглядел он сам, когда не хотел выдать свои чувства. Их глаза встретились, и Саймон застыл как вкопанный.

Нолан молча подошёл ближе. Слова были не нужны. Грудь сдавило от тревоги и страха, и Саймон выдохнул, только когда Нолан остановился напротив.

– Только попробуй ещё раз скрыть что-то подобное, – предупредил он стальным голосом. – Ты не один. Понял?

Саймон оцепенело кивнул.

– Просто я волновался, ты же… ты же её внук, и…

– Я не дурак. Понимаю, что стоит на кону.

– Знаю. – Саймон смолк. – Прости.

Не проронив ни слова, они дошли до кабинета, где проходил первый урок. Зоология была далеко не самым интересным предметом Передового Результативного Института для Юных Талантов – по крайней мере, для Саймона, – но последние три недели они изучали анатомию насекомых и арахнидов, и он в жизни не занимался так прилежно, как сейчас. Конспект занимал у него половину тетради, а пять прошедших тестов он сдал на «отлично» – и жалел лишь о том, что тема не захватывает историю Царства Арианы.

Однако сегодня думать получалось только о Уинтер, отсевшей от него как можно дальше. Джем с Арианой заняли один столик, а Нолан тоже решил показать характер и присоединился к группе учеников с серебристыми зверями на повязках, закреплённых на рукавах школьной формы.

– Он нашёл вчерашнюю записку, – шепнул Саймон, как только учительница начала урок. Ариана пронзила его взглядом:

– И?

– Разозлился, но Малкольму не сказал.

– Уинтер тоже злится, – сказал Джем, хотя это и так очевидно. – Извинись перед ней.

– За что? – поинтересовался Саймон, неожиданно даже для себя повысив голос. Учительница – мисс Браунен, бодрая женщина с медведем на повязке, – обернулась к нему:

– Хотите что-то спросить, мистер Торн?

Саймон вжался в стул.

– Не… да. Как отличить сороконожку от сколопендры?

Она заморгала, явно не ожидая услышать вопрос.

– Отличий несколько, в частности – форма тела, а также длина и количество ног, – начала она и вскоре продемонстрировала им визуальные примеры, отчего половина класса побелела, а другая половина – радостно загалдела. Саймон украдкой обернулся. Уинтер упорно глядела в тетрадь, стиснув в руке ручку. Возможно, ей просто не понравились фотографии, но Саймон подозревал, что дело не в ползучих гадах, а в нём.

Она избегала его весь день, даже на обеде. История стара как мир – Уинтер постоянно на что-нибудь злилась, но сейчас её отсутствие чувствовалось особенно остро. Если завтра утром всё пойдёт по плану, они с Ноланом могут вернуться не скоро, и он не хотел, чтобы она так долго на него обижалась – потому что потом могла и не простить.

Но как бы он ни хотел извиниться, возможности не представлялось, поэтому Саймон решил обсудить с Ноланом планы. Спать на природе в облике животных брат категорически отказался и предложил оплачивать комнаты в недорогих гостиницах и нормальную еду. Саймон только рассмеялся, а потом Нолан сказал, сколько у него денег.

– И давно ты копишь? – поражённо спросил он.

Тот пожал плечами:

– Где-то с сентября. Под землёй всё равно покупать нечего.

Задумчиво кивнув, Саймон сделал себе мысленную пометку поговорить с Малкольмом насчёт карманных денег. А то выходило нечестно.

Ужинать Уинтер тоже не пришла, и Саймон начал тревожиться.

– Она же не станет морить себя голодом, лишь бы не подходить к нам, да? – спросил он, ковыряясь в лазанье. Есть до сих пор не хотелось, но он не мог полететь в Филадельфию на голодный желудок.