Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Воспользовавшись редкостным шансом, я принялся бороться со стеной боли, которую сам же так старательно возвел для собственной защиты. Я снова распахнул дверь Толару.

Хотя вокруг меня толпились фасы и я явно был их пленником, разум мой был свободен от пут. Я всецело сосредоточился на мече.

Ледяное Жало! Из силы моего желания и нужды я свил шнур, прочный и гибкий, как корни-веревки. В этот миг я даже не осознавал, что делаемое мною – далеко за пределами познаний не то что Йонана, но даже и Толара. В мире, где я сейчас пребывал, существовало лишь две вещи: Ледяное Жало и моя воля.

Я много слышал о послушаниях, которые должны были налагать на себя использующие Силу, о многолетних трудах, необходимых для того, чтобы обрести власть над иллюзией и чародейством. Но после этого они могли, направляя энергию в нужное русло, заставлять повиноваться себе саму землю, даже если при этом они могли умереть, сгорев.

Ледяное Жало…

Действительно ли меч засветился сильнее, вспыхнул, словно полоска огня в траве, примятой во время нашей схватки? Я заблокировал все догадки, вообще всё, кроме своего усилия воли, – как будто закрыл все двери в коридоре, чтобы разум сосредоточился лишь на том, что находится на противоположном конце.

Ледяное Жало…

Мне показалось, будто меч принялся расти, превращаясь из людского оружия в меч впору великану. И он начал двигаться…

Едва ощутимая нотка триумфа на мгновение нарушила мою концентрацию, мне пришлось отгородиться от нее. Все, что находилось у меня внутри, что я называл волей, желанием, решимостью – все следовало сосредоточить на том, что я должен был сделать.

Ледяное Жало! Я вложил в этот безмолвный зов все силы, какие только мог собрать, и послал беззвучный приказ, не уступавший могуществом любому Таланту, каким мог обладать Толар.

Меч скользнул вперед, как будто моя мысль и вправду была шнуром или одним из корней-веревок, обвившимся вокруг его рукояти.

Он очутился между Уруком и Тарги. Темный все еще поигрывал жезлом, как копьем, но пока не швырнул его. А нужно ли ему было бросить свое оружие или он просто целился, чтобы выпустить заряд энергии? Уруку пришлось сделать шаг назад, потом второй.

Ледяное Жало!

Я вложил в свой беззвучный приказ последние капли сил, к которым смог воззвать; я даже не знал, что обладаю подобным Талантом, пока не вложил его в это последнее испытание.

Меч дернулся. Его острие приподнялось, хотя сверкающий кристалл рукояти все еще покоился на земле. Она тоже приподнялась – и упала снова; силы слишком быстро покидали меня. Но упал меч на Тарги и вонзился ему в ступню.

Ударил не видимый никому разряд Силы – и вонзился в мой мозг, моими же стараниями раскрытый нараспашку. У меня был лишь миг на то, чтобы подумать – это смерть, а потом все исчезло.

Но если смерть – это ничто, то она меня не забрала. Первой меня отыскала боль, и я не смог отстраниться от нее, меня захлестнула мука. Потом я ощутил, как что-то коснулось моего лба над глазами. Поначалу прикосновение, каким бы оно ни было легким – но при этом и достаточно настойчивым, – добавило мне боли; боль пульсировала, превращая меня в корчащееся животное, которому некуда спрятаться.

А потом от этого прикосновения стала растекаться прохлада, ослабляя пламя терзающих меня мучений. Мало-помалу боль утихла, но оставила меня полным тревоги – я словно боялся, что терзания возобновятся. Но эта прохлада была подобна дождю для иссохшей земли, она впитывалась и придавала мне сил.

Я открыл глаза.

Небо так и оставалось тускло-серым. Но надо мной склонилось чье-то лицо, и мой омраченный, истерзанный разум не мог его вспомнить.

– Урук?

Должно быть, я проговорил это имя непослушными губами, и он понял меня, и видневшийся из-под шлема нахмуренный лоб слегка разгладился.

Память понемногу возвращалась. Я выговорил второе имя:

– Тарги? – И увидел, как Урук нахмурился снова.

– Нас одурачили. Он жив, – произнес Урук вслух, словно соприкосновения разумов использовать не следовало. Я подумал, что понимаю причину – мой мозг был словно весь избит и сотрясен. Возможно, он был изранен не меньше тела и мысленный разговор мог бы свести меня с ума.

– Где?..

– Он в конце концов сотворил иллюзию и сбежал в нее. Но пока Тарги на свободе, безопасности не существует.

– Проигранная Битва?.. – Память снова зашевелилась, и отчего-то стало больно; я скривился.

– Это мы изменили. Когда Тарги бежал, его последователи тоже обратились в бегство.

– Но раньше он умер. – Мои воспоминания путались. А если я пытался мыслить ясно, отделяя одни от других, голова начинала кружиться и мне делалось дурно.

– Не в этот раз. Мы сильно изменили время, товарищ. Но к лучшему ли? – Урук пожал плечами. – Как знать? Все, что мне известно, – с Тарги должны разобраться мы.

– Почему?.. – Я обнаружил, что мне слишком трудно произнести свой вопрос вслух. Но Урук, должно быть, прочел его в том хаосе, где одна память смешивалась с другой.

– Почему он сбежал? Это все ты, Толар. Твой меч в ноге помешал ему произнести заклинание. Он сбился, и Сила обрушилась на него самого, как всегда и бывает при незавершенном чародействе. Он избежал смерти, которую хотел обрушить на нас. Но он достаточно умелый колдун, чтобы выиграть время и закончить свое заклинание. Нам остается теперь лишь идти по его следу, как гончим.

Я закрыл глаза. Сейчас я не мог управлять ни телом, ни измученным мозгом. Я желал лишь одного – снова погрузиться в темноту, и чье-то милосердие даровало мне ее.

На мое сломанное запястье был наложен лубок, а вторая рука была обмазана целебной грязью, которой лечились и люди, и животные. Ледяное Жало в ножнах висело у меня на боку. Но мы все еще находились в прошлом – за спиной у нас лежала долина Ха-Гарк, а впереди раскинулась сельская местность.

Хотя тучи ушли и в небе сияло солнце, все равно казалось, будто некая Тень висит над нами, не позволяя солнцу согреть и подбодрить нас.

У Толара больше не было воспоминаний, которые могли бы сейчас помочь мне. Мы изменили ход событий. Я не брел, еле держась на ногах и ощущая дыхание смерти, через созданный Тарги туман, чтобы уничтожить свой меч и умереть без сил и надежды среди камней. Но и в Йонане было слишком мало того, к чему я мог бы обратиться. Хоть я и пытался со всей решимостью изучать военное дело, здесь и сейчас я был все равно что зеленый юнец, еще не побывавший даже в первой битве.

Чуть в стороне от меня стоял Урук, опираясь на свою секиру. И хотя сейчас был белый день, мне казалось, что мой товарищ не видит лежащей перед нами местности; скорее, мысли его были заняты совсем другим.

Часть воинов Ха-Гарка вызвалась поддержать нас, но Урук отказался наотрез. Похоже, охотиться на Тарги нам предстояло вдвоем.