Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

А потом однажды утром я проснулась, а руки мои были в глине, точно такой, какую я видела на берегу ручья. И мне было не по себе. Я чувствовала себя виноватой, как человек, открывший двери врагу. А еще я не могла сказать об этом ни леди Дагоне, ни моей приемной матери. Но мне было чем заняться. Йонан получил травму в горах – и мог бы умереть, если бы человек-Ящер Тсали не нашел его в той расщелине, куда он провалился и застрял.

Я радовалась, что должна лечить его лодыжку, и старалась найти себе побольше дел. Потому что хоть я и смыла ту глину со своих рук, мне казалось, что моя плоть по-прежнему запятнана, и это беспокойство продолжало жить в том уголке разума, куда я его заперла. Трижды я пыталась рассказать об этом и всякий раз обнаруживала, что не могу произнести ни слова. Тревога моя росла, и я воспользовалась умениями, которым меня обучила Дагона, но все еще не догадывалась, что Сила Тени преодолела нашу защиту.

Но той ночью мне не хотелось ложиться спать. Я даже хотела, чтобы за мной кто-нибудь присмотрел, но обнаружила, что не в силах попросить об этом.

Этот сон пришел ко мне так внезапно, будто я прошла сквозь какую-то дверь. И он был настолько ярким и достоверным, таким реальным, что в тот момент все, оставшееся позади, больше походило на сон или видение, чем место, куда я попала.

Это был зал, не похожий ни на какой другой зал в Эсткарпе – разве что в древнем Эсе могло найтись нечто подобное. Стены уходили так далеко, что терялись в полумраке. По обеим сторонам стояли высокие колонны, высеченные в форме чудовищ. Здешний зеленовато-желтый свет исходил не от солнца и не от какого-либо светильника, но сами колонны сочились им, и в этом свете все было прекрасно видно.

Там кто-то ждал… кто-то, с кем я должна была встретиться.

Я перепорхнула к отчетливо различимому проходу – я не шла, как обычно, скорее, меня словно несло по воздуху, невесомую, не имеющую сил сопротивляться. Проход завершался круглым пространством. И там в центре, на постаменте лежал череп, размером с настоящий. Казалось, что он вырезан из чистейшего хрусталя. Но ту часть, где должен был бы находиться мозг, заполнял бурлящий и пляшущий радужный свет, и каждый оттенок то тускнел, то разгорался ярче, то перетекал в другой.

И у этой колонны, положив руку на основание постамента, стояла женщина. Она чем-то походила на народ Дагоны, но она меняла цвет. Ее волосы то вспыхивали почти что алым, то темнели, делаясь каштановыми, а кожа в одно мгновение была цвета слоновой кости, а в следующее – уже золотистой от загара. Однако же я знала, что она не из Долины.

Эта женщина излучала Силу, и казалось, будто она направляет эту Силу прямиком на меня. И хотя ее цвета непрерывно изменялись, лицо оставалось застывшим. Полные губы были изогнуты в легкой загадочной улыбке, словно она размышляла о каком-то знании, которым ни с кем не собиралась делиться.

Ее тело было облачено лишь в клубы тумана, который тоже пребывал в непрестанном движении, открывая то грудь с темно-красными сосками, то гладкое бедро, то мягкий изгиб живота. В этом блуждании одежды было что-то чрезвычайно похотливое – и вызывало смутное беспокойство, возможно, у той части меня, что не отзывалась на ее чародейство.

– Крита! – Женщина подняла руку в пародии на дружеское приветствие. И я услышала ее голос не ушами – он прозвучал в моем сознании. – Добро пожаловать, сестричка.

Что-то во мне отпрянуло с отвращением, когда она так небрежно заявила о нашем родстве. Я ей не родня! Нет! И возможно, эта моя вспышка отвращения поколебала то заклинание, что она наложила на меня, потому что женщина перестала улыбаться, и глаза ее вспыхнули гневом.

– Ты будешь той и тем, чем я велю! – Она словно натянула поводок. – И сделаешь, что я скажу! Ко мне!

Сопротивляться этому принуждению было не проще, чем человеку, скованному по рукам и ногам, разорвать цепи. Я подошла к ней.

– Смотри!

Взмахом руки она указала на череп, пылающий изнутри. Его пламя сделалось еще более ярким, резким, живым!

Хоть я и не хотела того, мои руки поднялись и прикоснулись к вискам черепа. В меня хлынула иная воля, властная и могущественная. Она подавила последние остатки моей личности. Мне дали приказ. Я знала, что́ надлежит сделать.

– Ну что, Тарги! – расхохоталась женщина. – Мы сделали неплохой выбор, верно? – Она разговаривала с черепом, словно с живым существом. – А теперь, – она презрительно взглянула на меня, – иди и выполни приказ.

Из-за колонн показались юркие фигурки. Фасы. Подземные жители, такие же, какие однажды уже пытались пробраться к нам. Их вожак схватил меня за руку, и я не смогла вырваться. Он потащил меня вправо.

Мы пробирались через подземелья; я не могла сказать, ни сколько вокруг фасов, ни куда они бегут. Во мне пылало стремление исполнить повеление, почти такое же яркое, как огонь, исходивший от черепа. Но мне пришло в голову, что у этой женщины и у черепа есть свои пределы, значившие для них так много, что они не могли справиться сами, потому что эти пути были запретны для них. Возможно, этот туннель проходит под горами, окружающими Долину, и даже на такой глубине руны безопасности еще обладают определенной Силой. Если так, мне это особо не помогло. Я достаточно легко могла пройти здесь, но не могла освободиться от возложенной на меня задачи.

Дальше все стало бессвязно, как обрывки сна, когда действие перескакивает из одного в другое безо всякой логической последовательности. Я помнила, как торжественно изрекала слова, которые кто-то – то ли та женщина, то ли череп – вложил в мой разум. А потом…

Что-то пошло не так. Я чувствовала, что хватка чародейства сжимает меня еще крепче. Но под этими оковами вскипал гнев. Я не выполнила свою задачу – помешало какое-то незримое воздействие. Фасы, окружив меня, тащили и подталкивали вперед по своим непроглядным подземельям. Что произошло дальше… Этого я никогда не смогла восстановить полностью.

Но настал момент, когда я поняла, что иду под землей, увидела лица, которые должна была бы помнить, но вот только мой разум мне этого еще не позволял. Потом…

Потом я снова полностью очнулась – или ожила. Я стояла под открытым небом, и дул свежий ветер, и пусть он был холодным, зато он нес свежесть того мира, который я знала. И здесь был Йонан, а с ним еще один человек, в странных доспехах и с огромной двусторонней секирой. Еще тут был Тсали, а потом снизу – должно быть, из Долины – пришла Дагона, и с ней лорд Килан, державший ее за руку, и за ними другие.

Я разрыдалась. Должно быть, это было реальностью, не очередным сном. Но окончательно я в это поверила лишь после того, как Дагона обняла меня.

Барьер, не дававший мне говорить, рухнул, и я смогла рассказать Дагоне о своем сне. Хотя, конечно же, это не было сном. Меня каким-то образом вывели из защищенной Долины – из-за предательства некой части моего же непослушного разума. Мне показали фигурку, слепленную из глины. К ее круглой голове были прилеплены мои собственные волосы, а тело завернуто в лоскут моей одежды. Я не нуждалась в объяснениях, чтобы понять: здесь поработало древнее Зло. Так до меня дотянулась и заставила работать на себя более мощная Сила, стремящаяся, как мы подозревали, прорвать наши границы.