Джонатан Френч - Реальные ублюдки [litres]

– Ты куда это собрался, сопляк, мать твою?

Абрил резко вскинул брови, одновременно разинув рот.

– Ой! Вы имели в виду нас всех? Я подумал, вы обращались только к ним. – Он указал на остальных большим пальцем – те сердито глядели на него. Абрил привстал в стременах и склонился над рожком седла, после чего перешел на шепот, который был все равно слышен поверх журчания воды. – Помните, вождь? Вы сказали, что раз я завалил того оленя, вы отведете меня к Ресии и заплатите за мое первое влажное сношение.

– Никогда я этого не говорила, Абрил.

Молодой полуорк с сомнением покосился на нее.

– Вы уверены?

– Так же уверена, как в том, что, если ты не уберешься сейчас же с глаз моих, я всажу в тебя стрелу и ты сможешь еще раз накормить весь город.

Абрил на мгновение задумался, а потом медленно дважды кивнул и присоединился к остальным. Когда вся группа повернула свинов на юг, Мед последним отвел глаза от Блажки. Она проследила за тем, как они удалились, дождалась, пока их окутает расплывающееся на горизонте марево, а затем завершила переход и, выбравшись из седла, встала на ослабевшие ноги.

Дрожащими руками она обхватила колени, мышцы живота задвигались от сильных спазмов, ее начало рвать. Месиво мучительно вышло наружу безвольной нитью. Когда оно свалилось с губ, Блажка с отвращением отшатнулась. Затем, все так же дрожа, залезла в седельную суму, нашла бутылочку и допила смесь – та обожгла ей горло, скользнув внутрь.

Тот гнев, что вызывала у нее собственная слабость, она использовала, чтобы снова залезть на свина. Терять время больше было нельзя. Если бы она решила ждать, пока почувствует себя достаточно хорошо, чтобы ехать верхом, то осталась бы здесь навсегда. Блажка толкнула Щелка. Она не собиралась умирать до того, как достигнет цели.

Отправься она сразу к Ресии, как полагало копыто, ее кратчайший путь пролегал бы по узкой полосе земли Короны, что тянулась почти строго на север между уделом Рогов с востока и Амфорскими горами с запада. Но на самом деле Блажка держала путь именно к этим горам. Это был невысокий хребет, который пока еще не вторгался в горизонт перед ней. Сверху в полуденном небе нависало солнце. Ехала Блажка с трудом, но ей все же удалось достичь предгорья к вечеру. Южным склонам хоть и было далеко до большинства внушительных гор Уделья, они представлялись, однако, весьма неумолимыми. Чтобы взойти на хребет, Блажке следовало сперва пересечь его по одному знакомому перевалу, а затем одолеть более-менее проходимый склон на севере. Но это уже было задачей на следующий день.

Повернувшись к темнеющим вершинам спиной, Блажка отдалялась от них, пока не наткнулась на ручей. Затем спешилась и, позволив Щелку напиться, отошла в миндальную рощу. Там, энергично встряхнув нижние ветки, она вызвала настоящий град орешков, и свин, возбужденно сопя, примчался на шум. Блажка сняла со зверя седло, пока тот не отрывал рыла от миндаля, и разбила лагерь. Затем села, собрала горстку миндаля, но поняла, что есть ей не хочется.

Сон являлся ей будто с опаской, его то и дело прогонял дикий кашель.

На исходе ночи неподалеку уже стоял Колпак – на его жилистое тело падали лучи восходящего солнца.

Здешняя местность была известна тем, что тут обитали волки, поэтому Блажка держала под рукой заряженный арбалет. Вторгнуться в ее лагерь, не получив стрелу, было под силу только Колпаку.

– Стремный ты говнюк, – поздоровалась она, раздраженно сощурившись, чтобы его разглядеть.

Когда она села, ей на колени упала связка вишен.

– Не голодна.

– Неважно. Ешь.

Гневно схватив вишню, Блажка запихнула ее в рот и поднялась на ноги.

– Пора идти.

Они отправились к тенистому перевалу и, пока солнце еще не поднялось достаточно высоко, чтобы снова их достать, успели по нему пройти. Затем, очутившись на другой стороне, ехали уже медленнее и осторожнее. Эти земли принадлежали Короне и лежали в непосредственной близости от кастили, которая находилась чуть западнее. Их занимало море оливковых деревьев, которые во множестве росли над Амфорскими горами. Плантации императоров старины были очень обширны и давали урожай до сих пор. Виллы стояли давно разрушенными – их когда-то строили рабы для почти забытых предков Гиспарты – имперских хозяев, которые теперь, несмотря на кучу статуй, воздвигнутых из тщеславия, были известны разве что разлагающимся грамотеям. А вот оливы остались до сих пор – и, по мнению Блажки, они стоили куда больше любых памятников. Потому что мрамором не наешься.

Блажка следовала за Колпаком по долинам, покрытым лигами оливковых рощ, и ей было горько от того, что эти деревья остались нетронуты той бедой, которая уничтожила оливы в Отрадной. Но даже у щедрот старого Империума имелись свои границы. К тому времени, когда они достигли уязвимой северной стороны Амфор, оливы оказались вытеснены удушливыми олеандровыми лесами. Лишь в таком суровом краю, как Уль-вундулас, подобное буйство красок могло быть исполнено яда. Тонкие искривленные стволы опасных растений тянулись вверх и переплетались друг с другом, словно пальцы заговорщика. Продвигаясь по извилистым проходам, Блажка пригибала голову и следила за Щелкочесом, чтобы тот не пытался поживиться олеандром. Полуорки называли это растение свиной отравой не просто так. Зато здесь им, по крайней мере, не грозило наткнуться на патруль кавалеро. Хиляки не заходили за оливы – здесь им делать было нечего. Это был дикий край терновника и ползучего можжевельника.

Солнце нещадно жарило, пока они поднимались по голым склонам Амфор. Колпак натянул на свою лысую, льняного цвета голову капюшон. Поднимались они весь день. Угрюмый ездок прокладывал путь пологими тропами, чтобы не утомлять свинов. Когда воздух остыл, на них подул бодрящий ветер.

Наконец они вышли на вершину длинного гребня и двинулись по нему на запад. Чем дальше они продвигались, тем больше осколков камней попадалось под ногами, и вскоре ехать уже пришлось буквально по сплошной сыпучке. И впереди, сколько хватало зрения, тянулась все она же. Этот рубец на теле гор был образован не медленным течением времени, но страдальческим трудом множества рук. Как и оливковые рощи, это был след Империума. Каменоломня, которая разрабатывалась на протяжении столетий и еще дольше стояла заброшенной. Но в отличие от олив камень больше не плодоносил и остался не более чем затвердевшей раной.

Блажка и Колпак спешились и повели свинов по сыпучке, чтобы проследовать по склону складки к относительно ровному участку. Блажка уже однажды приходила сюда, с этим же проводником, и тогда ее поразила эта блеклая, будто бы бесконечная полоса разрухи. Сейчас все выглядело так же, как в прошлый раз. Однако первое посещение ничуть не помогало ей здесь ориентироваться. Зато Колпак знал дорогу, что тогда, что сейчас, и пробирался по камням, нигде не задерживаясь.