Питер Ньюман - Злость [litres]

Веспер откладывает пистолет и наклоняется, чтобы взять козленка на руки. Теперь, когда цилиндр частично открыт, двигаться легче. Не подозревая об опасности, козленок уютно храпит, а на его губах синеет яркий пигмент обезболивающих капсул.

Она растирает толстый слой герметика с живота козленка по всему его телу. Жирно намазывает на голову, создавая незатейливый шлем.

Другой рукой хватает Диаду за запястье, снова пытается ее добудиться, но словам не пробиться сквозь наркотическое забытье.

Так как руки у Веспер заняты, она ногами отталкивает две половины цилиндра друг от друга. Неясно, почему он открывается – может быть, такая возможность заложена в конструкции, а может, ей просто повезло. Как бы то ни было, это не важно. Она отталкивается и выплывает в открытые воды. После жуткой тесноты внезапный простор парализует.

Маска на лице Веспер автоматически фильтрует воздух, а забрало Диады герметизируется в целях сохранения кислорода. Козленок, ничего не ведая, по-прежнему спит.

Веспер начинает плыть, но в темноте можно лишь догадываться, где верх, где низ.

Ноги бьют по воде в поисках дна. Но сила и энергия ребенка не могут противостоять весу бронированной Диады и спящего козленка, вместе взятых.

Они начинают тонуть. Определенно.

Веспер продолжает брыкаться, создавая пузырьки, – сильнее, еще сильнее. Теперь они тонут не так активно. Но с такой ношей ей долго не продержаться.

Взгляд и мысли обращаются сначала к козленку, затем к Диаде. Они бы, конечно, поняли? Не лучше ли, если хотя бы один спасется?

Внезапно она вспоминает руки своего отца, которые всегда ее держали. Никогда не отпускали.

Отпускать нельзя. Уж точно не сейчас.

Уставшими ногами она продолжает бить воду.

На спине гудит меч. Там, куда падает взгляд меча, расходится скверна и открывается путь в чистые воды. Серебряные крылья осторожно бьют по воде, находя невидимые тропы в потоках.

Они поднимаются – сперва медленно, а потом все ускоряясь по мере того, как меч находит нужный ритм.

Онемевшие пальцы не слушаются, и Веспер скорее видит, чем осязает, что Диада ускользает. Она пытается удержать, тянется до наруча Диады, хватает ее за другую руку. Непростая задача на такой скорости. Рано или поздно Веспер больше не сможет ее удерживать, это всего лишь вопрос времени.

Девочка тут же закрывает глаза. Прекращает бить ногами по воде, полностью доверяется мечу и обнимает Диаду ногами.

Меч неустанно тащит их наверх, покуда вода не окрашивается красным и золотым, а пронизывающий холод не сменяется прохладой.

Голова Веспер появляется над водой. Она оглядывается и видит неподалеку серый песок.

Глаз тоже его видит. Гудение утихает, крылья прекращают работать и снова складываются. Око закрывается.

Голова Веспер окунается под воду.

Неистово молотя воду, девочка плывет к суше, не поднимая лица. Вскоре ступни задевают торчащий камень, на который ей удается встать. На трясущихся ногах она идет к острову. Камни мешаются с песком, затрудняя движение, но Веспер не останавливается.

«Еще один шаг», – лжет она себе и верит в собственную ложь – и этого достаточно, чтобы не сдаваться.

Она тянет Диаду, покуда может, а потом отпускает ее руку и падает на колени. Лишь опустив козленка на песок, она осознает, что он чересчур тихий.

Веспер встает на четвереньки, закрывает глаза. Чувствует тяжесть меча на спине. Ее руки дрожат от усталости. На внутреннюю сторону маски падает слеза. Она делает глубокий вдох. Затем еще один.

Скидывает плащ и отстегивает меч, кладет его сверху. Ползет к козленку, разрывая резиновый шлем на его голове и стирая остатки голубой краски с холодных губ.

Дрожащими руками давит ему на живот. Выдыхает в его рот.

Вскоре козленок реагирует.

Слабо кашляет, затем еще раз, сильнее. Внезапно вскакивает на ноги, отрыгивает ярко окрашенную воду на песок. Когда он заканчивает, Веспер уже спит. Козленок блеет и бодается. Девочка стонет, но не шевелится.

Какое-то время козленок смотрит на нее, затем оглядывает незнакомую территорию. Решение принято. Он возвращается обратно и устраивается рядом с девочкой, кладет ей на живот голову, которая поднимается и опадает в одном ритме с дыханием Веспер.

Самаэль карабкается на старый металлический холм. Он старается не смотреть на Разлом. Нутряное чутье заставляет его не отрывать взгляда от неровного ржавого пола. Какая-то часть его знает, что он не сможет стереть из памяти то, что там находится. Ему будет легче перенести увиденное, когда он вновь займет свой наблюдательный пост.

Он ставит ноги туда, куда ставит их обычно, наслаждаясь привычным ощущением. Он врос в это место. Он не понимает почему, но это не важно.

Заземлившись, он поднимает голову.

К Разлому несутся четыре отряда инферналей. Сквернавцев ожидаемо не может обогнать никто, только мелькают их заплывшие, никогда не запутывающиеся ноги. Вплотную за ними – Заусенец, как обычно бегущий с нечеловеческой скоростью. По сравнению с переваливающимся Образиной, остальные кажутся практически воплощением изящества. Вспятившая выпячивает зад. Она не может бежать и поэтому сидит на огромной спине порождения Узурпатора, словно перекрученный прыщ на неуклюжей горе.

Наконец Самаэль поднимает взгляд еще выше – на горизонт и на сам Разлом.

Не желая того, отступает на шаг.

За время его отсутствия Тоска выросла. Она перекрыла солидную область Разлома своими эфемерными завихрениями желто-зеленого клубящегося дыма. Инородное семя, пытающееся прижиться на враждебной почве. Там, где реальность истончается и растекается Тоска, заполняя определенными потоками сущности все промежутки, очерчивая границы между этим миром и невозможным.

Там, где реальности смазываются, проявляется Тоска, а ее сущность дымится под лучами расколотых солнц. Вдоль границы Тоска пылает, затвердевая и кристаллизуясь, создавая странные, похожие на звезды деревья. Этот лес одинаково бодро прорастает вниз и вверх, вдыхая воздух и выдыхая что-то иное.

Первыми этого чужемирного леса достигают Сквернавцы.

Самаэль наблюдает, как их лорд, огибая гладкие стволы, несется по вздувающейся волдырями земле. На четвертом таком прыжке что-то начинает меняться. Расстояние искривляется. Растягивается.

Самаэль наклоняется вперед, чтобы лучше рассмотреть. Кажется, что голова лорда Сквернавца опережает его многочисленные ноги, а тело и шея растягиваются, пытаясь приспособиться к новым условиям.

Остальные сквернавцы мешкают и вскоре понимают, что вперед их несут не только ноги. Пока они пятятся назад, их лорд мчится дальше, подобно растянутой на многие мили резине. Затем он исчезает.