Дмитрий Емец - Сердце двушки [litres]

Белый Танец, радуясь свободе, носился над полем. Новички гонялись за ним, пытаясь ухватить за корду. Ева хохотала, рискуя поджечь деревья в парке. Федор Морозов говорил в телефон: «О’кей, гугл! Мы что, в дурдоме?» – после чего пытался оживить скамейку. Андрей Нос сотворил четырех дублей, не считая тех, что помогали сейчас Суповне. К сожалению, из-за своего количества дубли получились туповатыми и вместо Белого Танца дважды поймали Рину и раз шесть Ядвигу. Ловить Ядвигу было совсем просто, поскольку она преспокойно стояла у вкопанных шин.

Белого Танца в итоге поймал вынырнувший из пространственной прорези Сухан. Тем временем Боброк осмотрел крылья Ядвиги. Они были целы, не считая сломанного махового пера и натертой красной полосы в той части, где крыло прилегало к лопатке. Потный и красный, Боброк сердито зыркнул на Рину и, ни слова не говоря, заковылял к пегасне.

«Дешево отделалась! А ведь чуть кобылу не угробила, за такое из ШНыра вылетают!» – подумала Рина.

– Два дежурства! – сказал Боброк, не оборачиваясь.

Рина отметила, что от пегасни он забирает к Зеленому лабиринту. Короткая пробежка совсем его измотала. Спрячется в лабиринте и будет лежать, набираясь сил. Плохо быть старым и изломанным, когда нужно быть молодым и сильным – но что ж поделаешь? О том, что Боброк отлеживается в лабиринте, рассказала Рине Алиса. «Лежит там и мычит». – «Как мычит?» – «Землю бодает и мычит. А его костыль рядом валяется. А потом на четвереньки встал и заплакал. Я сразу назад, пока он меня не заметил».

Рина вернула Ядвигу в пегасню и, заменив ее на бородатую Лану, забрала у Сухана Белого Танца.

– Погоди! – сказал Сухан. – Корда, кажется, коротковата… Давай уж я провожу!

И легко вскочил – почти вшагнул – в седло Ланы. Старой кобыле взлететь удалось только после хорошего разбега. Сухан был для нее крупноват. К тому же он поленился удлинить стремена, и они болтались сами по себе, а ноги Сухана едва не касались земли.

Зато Белый Танец взлетел сразу и описывал над полем круги, как веслами загребая огромными крыльями. Новички смотрели, как Рина летит. Все тактично помалкивали, но Федору Морозову вздумалось брякнуть:

– Вижу, в ШНыре приобретают колоссальный опыт!

– О’кей, гугл! Как намекнуть молодому человеку, что он только что заработал двести отжиманий? – сквозь зубы поинтересовался Ул.

Федор вскинул на Ула глаза. Тот с вызовом смотрел на него, гоняя во рту соломинку. У Федора хватило ума сообразить, что, если сейчас вякнуть, будет только хуже.

– Я двести не отожмусь, – сказал он угрюмо.

– В сумме ты и больше отожмешься! Хоть десяточками, а наскребешь. Все великое созидается постепенно, чудо былиин! – сказал Ул.

Сашка ждал Рину на поле рядом с сарайчиком. Увидев летевшего первым Сухана, он явно удивился. Сухан спрыгнул с Ланы, вручил Сашке повод и, что-то буркнув вместо приветствия, отошел в сторону. Сашке Сухан не нравился. Напоминал ему одного приятеля с секции бокса. Когда Сашка только начинал тренироваться, туда ходил похожий тип. Выглядел как прямоходящая вермишель. Когда в раздевалке стаскивал майку, казался ребристым, как анатомическое пособие, но таз имел неожиданно мощный, как у лошади. Этот приятель не понимал, что такое «работаем бережно! щадим товарища!». Когда он бил по мешку, здоровенный, много повидавший старый мешок не раскачивался, а словно ломался в месте удара, и сверху, из-под скотча, лез наполнитель. И на плоском флегматичном лице того товарища в такие моменты появлялось нечто вроде удовлетворения. Вот и Сухан казался Сашке вылепленным из того же теста. И зачем за ним прилетела пчела? И втянутая закладка дошла только до локтя, не преградив ему обратный проход в ШНыр! А вот Сашке, который был добрее Сухана, путь этот был перекрыт. Это, конечно, понятно, что сустав титановый и Сухан особенно не виноват, но все равно загадка!

Рина спрыгнула с седла.

– Что случилось? Что за тайны? – крикнула она Сашке.

– Сколько у нас гиел? – спросил Сашка.

– Две.

– Теперь гораздо больше.

Рина взвизгнула от счастья:

– Щенки родились?! Сколько?

– Не смог посчитать. Хюльда меня не подпускает. И Гавра, кстати, тоже! Он хоть и счастливый отец, но недавно ему разодрали нос!

Пока Сашка привязывал пегов, Рина бросилась к сарайчику. Гавр, обуреваемый любопытством, бегал снаружи и скулил. Временами пытался просунуть в сарайчик голову, но Хюльда злобно рычала.

– Ну что, не пускает нас твоя «прекрасная знакомка»? – спросила Рина у Гавра.

Гавр заскулил. Обогнув сарайчик с другой стороны, где доски были попрочнее, Рина осторожно прильнула к щели. Рядом щелкнули зубы. Мелькнули песочный в редких полосках бок и плоская морда с выступающей нижней челюстью. Рина едва успела заметить на соломе вяло двигающиеся комочки – частично серые, частично светлые.

Сашка схватил Рину и отдернул ее в сторону:

– Не рискуй! Ты не Гавр! У тебя до свадьбы не заживет!

– Ну и дела! – возмутилась Рина. – У меня щенки – а я их даже посчитать не могу!

– Э-э… Ну, щенки все-таки не у тебя! – поправил Сашка.

– А вдруг Хюльда сделает что-нибудь неправильно? Ведь это же первые ее щенки! А? Что скажешь? – И Рина опять начала рваться к сараю.

Сашка ее не пускал. Рина сердито взмахнула пакетом, в котором у нее лежала еда для гиел, переложенная из злополучной кастрюльки. Рина думала просто отогнать Сашку, но случайно попала ему по голове. Сашка, не ожидавший этого, рухнул на траву. Подошел Сухан, наклонился и помог Сашке подняться.

– Я же просто пакетом! И там всякая мягкая еда! – сказала Рина.

Сухан взвесил пакет в руке и хмыкнул:

– Да уж. Хорошо, что банки с бульоном нет. Чтоб уж совсем наверняка!

– Но я же еле-еле его задела!

– А человеку много и не надо! Я это обнаружил в детстве, когда мой двоюродный брат тюкнул меня по голове мешком со сменкой, в котором у него были зимние ботинки! В себя я пришел минут через десять. И мне тогда было четырнадцать, а брату восемь, – сказал Сухан.

– А что потом делал двоюродный брат? – спросил Сашка.

– Ел мороженое и подсаливал его крокодильими слезами, – ответил Сухан. – Видишь ли, родители его с перепугу наказали, когда увидели, чего он натворил. Он, само собой, зарыдал. Они стали его утешать и купили ему мороженое. В общем, все занимались его персоной, и никто даже не заметил, что я очнулся… Ну, у нас сложная семейка. Ее надо знать изнутри.

Хюльда завозилась в сарайчике. Сухан, пользуясь высоким ростом, заглянул в окошко и сумел разглядеть гиелу. Хюльда вылизывала комочки, носом подталкивая их поближе к соскам, и находила еще время порычать. Гавр бегал вдоль стенки сарайчика и скулил. Инстинкт подсказывал ему, что о детях надо заботиться. Например, охотиться. Но на кого охотиться, Гавр не знал. Попытался выкопать из норы мышь – не выкопал, только вырыл целый котлован, испачкал нос и долго чихал.