Дмитрий Емец - Сердце двушки [litres]

– Mea culpa! [1]Жаль, что не разбил! Массовое искусство – опиум для плебса! – отзывались с другого этажа.

Родион и Макар стали осторожно подниматься по лестнице. Навстречу им бодро скатывался недавно вселившийся коуч Фунин – красивый молодой человек, обладатель игривого, с кучей интонаций и внутренних всплесков голоса. Недавно Фунин погладил волшебного ослика и теперь находился в ударе.

– Вы должны в себя поверить! Делайте только то, что хочется именно вам! Не запасайте негатива! Позвольте себе все! Выпустите из себя внутреннего демона, чтобы он не гнил в душе! Умоляю вас, просто умоляю! – убедительно выкрикивал он прямо в лицо Родиону.

Родион дернулся – настолько эти слова передавали его мысли, но тотчас разглядел на Фунине наушнички с микрофоном и несколько успокоился. Они продолжили подниматься. На пороге съемной квартиры стоял друг Родиона писатель Иванов и энергично чесал короткими пальцами мохнатую грудь.

– Слыхал текст? – спросил он у Родиона. – Запомни! Смысла лишен, но женщинам нравится. Повтори его раз четыреста в разных вариациях, подкрась бредовыми примерами – и книжка готова! Тиражи миллионные! Фунин бедным не умрет. А Лохмушку вот забудут!

Из квартиры донеслось ворчание, словно дразнили мелкую собачонку.

– Ладно, ладно, не злись, Лохмушка! Как тебя можно забыть, когда ты обнаженный нерв эпохи! Это у меня последний тираж три тысячи был! Что такое три тысячи, если из них я сам пятьдесят штук скупил и раздарил? – сказал Иванов и, хохоча, скрылся в недрах квартиры.

Дверь в квартиру Кавалерии была открыта. Первым, что попалось на глаза Макару и Родиону, стал здоровенный рюкзак, занимающий почти весь маленький коридорчик. Кое-как гости перелезли через него и прошли на кухню. Кавалерия сидела за столом и шилом чинила недоуздок. Прежде этим всегда занимался Меркурий, а сменивший его Боброк шорник был неважный. Рядом с Кавалерией стоял Витяра и, нервно подергивая себя за мочки красных мерцающих ушей, что-то горячо ей объяснял.

– Вот! Из ШНыра уходить хочет! – сказала Кавалерия, с усилием проталкивая шило сквозь толстую кожу.

– Витяра? Из ШНыра? – ошарашенно спросил Родион.

– Вот ты дуся! – простуженно гнусавя, ответил Витяра. – Я просто де богу тут больше быть! Тут дечестдо!

– Че дечестдо? – спросил Макар.

– Нечестно, что эльбы сидят в болоте! – расшифровала Кавалерия.

– Да, дечестдо! – закричал Витяра. – Издачальдо оди были дорбальдыби, до потоб их бир задохдулся! А их за это да побойку! И с людьби тоже! Человек делает роковую ошибку… и все позволяют ее сделать! И что од слышит? Сбобода боли!

– Че? – не понял Макар.

– Сбобода боли! – горячо повторил Витяра.

– Свобода воли, – перевела Кавалерия. Она укололась шилом, поморщилась и языком быстро слизала капельку крови.

– И ты поэтому решил уйти из ШНыра? – уточнил Родион.

Витяра замотал головой:

– Я де ухожу… я просто-дабсего беру перерыв! Бде дадо все обдумать!

И опять Родион вздрогнул – настолько эти мысли дублировали его собственные.

– Берешь перерыв! – передразнила Кавалерия. – А заодно решил захватить с собой рюкзак?

– Вот ты дуся! Да это бой рюкзак! Таб бои вещи! – жалобно сказал Витяра. Уши его замигали, и из сердитого слоника он опять стал слоником добрым.

– А-а-а… Ну, пять баллов! – протянула Кавалерия. – Ну где ж без вещей-то думать!

Говорить этого не стоило. Витяра мгновенно обиделся и всплеснул руками. Он рассуждал о высоких предметах – а тут, кажется, больше интересовались тем, чтобы побольнее его кольнуть.

– Я хочу такое бобро, чтобы дикто де страдал! – крикнул он. – Прябо сейчас де страдал! Прябо здесь! Хочу, чтобы весь бир был прекрасед и идеалед! Де дужед бде ваш ШДыр, если од служит такобу добру, которое заставляет страдать!

Раньше, чем Макар и Родион смогли расшифровать все эти звуки, Витяра выбежал из квартиры, прихватив с собой злополучный рюкзак. Через минуту, выглянув в окно, Макар увидел, как, кренясь под тяжестью рюкзака и подпрыгивая, чтобы расправить лямки, Витяра летит по двору. И опять он был смешон, и опять походил на маленького слоника. Вот только у этого слоника лежала в боковом кармане рюкзака антизакладка, способная разнести границу мира, и никто об этом не знал.

– Зачем мы его отпустили? – спросил Макар.

Кавалерия швырнула недоуздок на стол:

– А как его остановишь? Он «берет перерыв»!

– Надо было остановить!

– Как? Связать? Он упрямее осла, хотя с виду и мягкий! Нет у меня волшебных слов, чтоб его отговорить, а просто слушать и верить он не желает! Лезет с какой-то демагогией, сам запутался и меня путает. А если веры и послушания нет, все остальное непрочно. Вначале ты хочешь уйти, а потом твой мозг ищет лазейку для самооправдания! Вот и весь механизм.

– Невероятно! Витяра был лучшим из нас! – сказал Родион.

– Да. Нырял далеко. Но теперь ШНыр для него недостаточно радикальное добро. Ему подавай такое добро, чтобы любить и эльбов, и всю Вселенную! А раз правильного добра нет – получайте себе ваше неправильное добро назад! Лучший шныр, который и в Межгрядье нырял, – и все, нет его!

– Он же с закладкой не слился. Всегда сможет вернуться! – заметил Родион.

– Все не так просто. Это Лехур мог ради медицины из ШНыра уйти, но он-то философий не разводил. Просто понимал, что и там и здесь успеть невозможно. А Витяра рано или поздно может оказаться у Белдо, который специализируется по таким вот недопонятым. Ну не странно ли! Сухан со своей палицей теперь в ШНыре! Руку едва протаскивает через защиту – но протаскивает же! И Боброк в ШНыре! А Витяра – светлый, радостный, чистый Витяра – из ШНыра ушел! И куда? – Кавалерия говорила жестко, отрывисто. По углам рта залегли горькие злые складки. – И я вот в Копытове сижу… Вышвырнули на старости лет… Но мне-то поделом, горда больно… Но у меня хотя бы… – тут она хотела добавить обычное свое «все в порядке с логикой вещей!», но не добавила. Теперь она уже не была в этом так уверена. Отдаление от ШНыра сделало Кавалерию более критичной к себе. Смиренной едва ли, но более критичной – да. – Я тут недавно плачущего мальчика утешала, – внезапно вспомнила она. – Ногами топает, красный весь. Кричит: «Не люблю маму! Не купила мне квадрокоптер! Врала, что у нее денег нет, а у нее была карточка!» И все тут! Вот и у двушки кредитная карточка есть, а квадрокоптеры она нам не купила!

– Че не купила? – не расслышав, переспросил Макар.

– Ничего. Витяра не первый. Многие сильные на этом спотыкаются. Слабый ползет себе и ползет. И часто доползает. А сильному любое море по колено. А если человек от природы такой, как Витяра, то эльбы ему начинают шептать: «Выше прыгай! А еще лучше – в пушку себя заряди, чтобы уж наверняка! Давай исправим весь мир! Ты же лучше знаешь, как все должно быть! Добро же доброе! В него можно сморкаться, как в шторы на бабушкиной кухне! Оно простит, если мы впустим в наш мир эльбов! Не просто же так, а из любви!» Пушка стреляет, и человек проламывает себе голову о потолок!