Евгения Сафонова - Когда завтра настанет вновь [litres]

– Я помню, что обещала тебе всегда быть рядом. Прости. – Я присела на корточки перед его стулом. – Ты же веришь, что я никогда не бросила бы тебя? Если бы могла?

Брат молчал. Лишь смотрел на меня сверху вниз льдистым синим взглядом маленького тилвита.

Но даже под этим взглядом я – впервые за очень долгое время – ощущала себя действительно старшей сестрой.

– И сид тут ни при чём. Он… он столько для меня сделал, Эш. Столько раз спасал мою жизнь. Знаю, прозвучит безумно, ведь я вроде бы ею не рисковала. Вернее, ты об этом не знаешь. Но это так. – Я взяла его руки в свои: тонкие, хрупкие, как у куклы, ещё детские пальчики. – Не все они одинаковые. Не все такие, как отец. Помни об этом, ладно?

Эш наконец разомкнул губы:

– Я ничем не могу помочь? Чтобы тебе не пришлось уходить?

– Нет.

– И этот сид… он правда поможет тебе? Спасёт тебя?

– Да.

– Это хорошо. – Брат опустил взгляд на наши переплетённые ладони. Снова посмотрел на меня, и недетские глаза его были спокойны. – Я верю тебе. Я знаю тебя. Ты ведь моя сестра.

– И единственный друг, – закончила я за него. От этих слов мне снова сделалось больно. – Ты найдёшь себе других друзей, Эш. Лучше меня. Тебя ждёт большое будущее. Только помни, что если ты вдруг начнёшь творить глупости, я приду с Эмайна и вломлю тебе, даже если тебе уже стукнет сорок.

– Да ладно.

– Правда-правда. – Выпрямившись, я обняла его. – Тебя я даже из-под земли достану.

Сидя на стуле, Эш обвил тоненькие руки вокруг моей талии, и я ощутила, как дрогнула его спина под моими пальцами.

Странный осколок минувшего будущего…

– Я буду скучать, – сказал брат.

Его голос почти не дрожал.

Я оглянулась на маму, которая стояла в дверях, наблюдая за нами.

– Я тоже. – Собрав в кулак всю свою волю, я отпустила Эша и отступила на шаг. – Мне пора.

Махнув им рукой так просто, будто я собиралась всего-навсего прогуляться до ближайшей булочной, я сбежала с крыльца в сад.

Я не стала ни оглядываться, ни прощаться. Прощаний мне хватило в моей прошлой жизни. Уходить – так быстро, без лишних слов: словно решила отлучиться лишь на минуту, пусть даже в действительности минута обратится в «навсегда».

Сейчас, когда я знала, что с ними всё будет хорошо, мне почти не было больно.

Я вышла за калитку и, сунув руку в щель между досками, закрыла за собой щеколду; скрюченные яблони шелестели мне вслед – почти как яблони в облачном саду, что когда-то стал моей клеткой. Побежала по улице, нагретой июльским солнцем, к центру города и остановке междугородних автобусов.

…где-то там Гвен завтракает с родителями, оглядываясь на часы, готовясь выбегать из дома. А ещё где-то сидит с книжкой мастер Тинтрэ – и наверняка расстроится, когда узнает, что больше я никогда к нему не приду.

Мне хотелось бы увидеться и с ними. Но, пожалуй, мне достаточно простого знания, что теперь у них тоже всё будет в порядке.

В отличие от всех людей на этой земле я точно знала, сколько времени мне осталось, и не могла позволить себе тратить его на прощания со всеми, с кем хотелось бы попрощаться.

Я остановилась перед покрасневшим светофором. Дождавшись, пока красный сменит зелёный, внимательно огляделась по сторонам, прежде чем перейти дорогу.

Назначенный мне срок истекал завтра, но… на всякий случай.

В Мулен я приехала в самый разгар жары.

В моём кармане звякало несколько монет, которых в обрез хватало на билет до Фарге в один конец и, наверное, самую простенькую резиновую лодку. Я могла бы взять кредитку, а не выскребать наличные по всем сумкам, но решила оставить карточку маме, раз уж мне она больше не пригодится. К тому же… если всё пойдёт так, как я думаю, мне не понадобится ни лодка, ни поездка в Фарге.

Если не так – я предпочту умереть.

За один день найти одну конкретную баньши в целом городе, пусть и маленьком, зная лишь её имя и внешность, – задачка не из лёгких. Но, к счастью, у меня была подсказка.

Петляя по зелёным улочкам Мулена, справляясь с картой на экране графона, я мантрой повторяла слова Рок, услышанные от неё когда-то. Надеясь, что правильно их запомнила – и что баньши ничего не напутала с днями недели.

Народу на улицах было немного: наверное, местные сидели по домам, пережидали жару. До отеля «Мельница» я добралась быстро, а бар с похожим названием действительно нашёлся по соседству. Может, даже имел отношение к отелю. Толкнув стеклянную дверь под вывеской в виде мельничного колеса, я вступила в тёмную прохладу небольшого бара, отделанного камнем и деревом.

Пробежалась быстрым взглядом по немногочисленным посетителям.

…она сидела на высоком стуле за барной стойкой. Сидела спиной ко мне, и одета была по-другому: вместо платья – джинсы и белая блузка. Но этот небрежный пучок бледно-васильковых волос, оголяющий острые уши, я узнала бы где угодно.

Хорошо, что когда-то Рок услужливо поведала мне: это самое воскресенье она коротала в баре «Волшебная мельница» в компании бокала с «Голубыми Гавайями», пытаясь отойти от ссоры с отцом…

Я подошла к барной стойке и тронула её за плечо:

– Роксэйн?

Та вздрогнула. Обернулась, не выпуская из уголка губ коктейльной трубочки.

Я удержалась от того, чтобы кинуться к ней на шею с радостным визгом «Ты жива!».

– Вы кто? – Дымчато-синий взгляд, которым меня удостоили, был довольно недружелюбным. Ещё бы: сейчас Рок должна быть не в лучшем настроении. – Что вам нужно?

– Я к вам… по делу. Поделиться интересной информацией. Вы ведь журналистка?

Рок изогнула бровь. Вгляделась в моё лицо, и взгляд её смягчился.

Я знала, что она видит. Тень смерти, подступившую ко мне вплотную. Тень, о которой она не имела права мне говорить.

А последнее желание приговорённого – закон…

– Откуда вы меня знаете? – спросила Рок уже куда любезнее.

– Читала ваши статьи на местном сайте. – Я забралась на соседний стул. – Хочу подкинуть вам материал для расследования.

– Материал? И чего он касается?

Я наклонилась вперёд, ближе к ней, и почти прошептала:

– Ликориса.

Если баньши и удивилась, то ничем этого не проявила.

– Ликориса, значит. – Доставая из сумочки графон, Рок улыбнулась с чисто профессиональной приветливостью. Наверняка думала, что сейчас я поведаю ей очередную сетевую легенду, каковых о Ликорисе уже сложили великое множество. – Хорошо. Выкладывайте. Заказать вам чего-нибудь?

– Нет, спасибо. Я тороплюсь. – Убедившись, что бармен протирает стаканы вдалеке, я ещё сильнее подалась вперёд, почти приникнув губами к острому уху баньши. – Здесь, в Мулене, на Грейсмит-стрит есть магазинчик «Магия камней». Там работает парень по имени Питер Джекевэй, но настоящая его фамилия Инэкинс. Питер Валентайн Инэкинс. Темноволосый, зеленоглазый, лет двадцати пяти. Записали?