Сергей Кусков - Записки начинающего феодала

— Зашибись! — воскликнула Астрид. Всё это время она присматривалась ко мне, слушала, что говорю и молчала. Оценивала мой потенциал так сказать. — Ричи, а ты не слишком много на себя берёшь?

В воздухе запахло грозой, и мастеровые, как и отроки охраны, подались назад, давая нам пространство для разборок.

— Нет, сестрёнка, — покачал я головой, чувствуя, как просыпается злость. — Поверь, никакая промышленность не сможет существовать без подготовки кадров. Маленький городской цех, где сбыт гарантированно расписан на годы вперёд — да. А настоящий промышленный claster — нет. А нам нужен именно claster, так как с весны следующего года я буду строить в графстве новую армию, основанную на иных принципах и ином вооружении.

— И что же за принципы и вооружения? — сузил глаза Вермунд, как бы не влезая в наши разборки, но и демонстрируя, что пока он не на моей стороне.

— Наша главная проблема — степняки. Которые приходят и творят, что хотят, — заговорил я, чувствуя, как меня мотает от гнева и бессилия. — Мы кормим дикое количество солдат, но их всё равно мало, они всё равно не успевают везде.

— Он хочет раздать всем крепостным арбалеты! — фыркнула Астрид, обращаясь как бы к Вермунду, на самом деле для всех. Выражая этим презрение моим умственным способностям. — И пики. Пики! Крепострым!

— Сестрёнка, ни в коем случае! Ни один крепостной не получит оружия! — возразил я. — Его я раздам, бесплатно, но только вольным людям!

— Ещё лучше.

Мастера старались смотреть кто куда, только не в нашу сторону, её или мою. И я чувствовал в них смятение. И коллективное — слишком много интересной информации услышали, и индивидуальное — больную тему затронул. Ибо многие из мастеров вышли из крепостных. Почти половина. Отец точно был попаданцем, и активно давал вольные… Мастеровым. Не во всём графстве, но в деревнях вокруг кузнецы были вольными, и ходили на заработки на ярмарки во время торжищ после урожаев. Как и плотники, и кожевенники, и мельники (у нас есть ветряки, только мало, всего штук шесть на огромное графство, и штук пятнадцать водяных колёсных мельниц — у Ансельмо в отчёте есть). Держал ребят по принципу из той рекламы: «Кормить надо лучше, они и не улетят». Но так, чтобы ВСЕХ освободить? Это реально революционная мысль.

— А ты считаешь, что караваны невольников, уходящие на юго-восток, уводящие по нескольку тысяч человек ежегодно, это нормально? — зарычал я, как дикий зверь, чувствуя, что глаза наливаются кровью. — Ты считаешь, что у тебя, у твоего графства, хватит ресурсов для развития и роста, если мы не заткнём эту лавочку и не прекратим эту хрень?

— А ты считаешь, что вооружённые колхозники могут что-то противопоставить огромному и сильному урук-хаю? — закричала она в ответ, также не сдерживая эмоции, а главное, накопившуюся ко мне ненависть. — Эти выродки даже броню носят только кожаную, железная «унижает их доблесть» излишней защищённостью. Что им твои пики и стрелялки селян?

— Когда в каждой деревне они будут за десяток убитых и пленённых оставлять хотя бы по одному своему, урук-хаю, — заревел я в ответ, чувствуя, что на грани срыва, расставляя руки в стороны и «срывая клапан», сбрасывая ярость открытым пламенем (от которого все мастера дружно отпрянули, как… от огня). — Когда они начнут платить своими жизнями не в соприкосновении с нашей конницей, а от стрел и болтов колхозников из-за тына, от их пик в воротах штурмуемого поселения, они зарекутся сюда ходить! Либо будут ходить такой армадой, что разминуться с нашими отрядами просто не смогут, и для этого в Овьедо и Альмерии стоят готовые выдвинуться войска. Войска, Астрид, а не лапотники за тыном! И это будет совсем другой разговор!

«Колхозники» — это снова игра моего подсознания. Есть непереводимое местное слово, пренебрежительное отношение к крестьянам не потому, что они угнетаемые рабы, а из-за презрения к крестьянскому труду. Подсознание попаданца просто нашло ближайшую аналогию. Моё «лапотники» — слово из той же серии, синоним, означающий ещё и необразованность оных крестьян.

— Я думаю, идея неплоха, — встал между нами Вермунд, пресекая готовые сорваться слова, после которых нам будет сложно помириться. — Астрид, время покажет, прав ли Рикардо. Но я считаю, мы должны попытаться. Как кровь уходит из раненого тела, убивая его, так и степняки лишают нас будущего, выпивая нашу кровь, наших людей. Король не просто так позволил себе в наш адрес скотскую акцию — он просто понимает, что мы, несмотря на то, что имеем самые лучшие и богатые земли, ничтожества, с которыми можно делать что угодно. С другими владетелями он вряд ли бы рискнул на подобное.

Он хочет прибрать графство себе. Сами защитить его мы не сможем. Как было при вашем отце больше не будет. А значит надо придумать что-то новое, чего ещё не было, что может нам вытащить нас из трясины. Всех нас, девочка.

Он фактически загородил меня от неё. И Астрид, попыхтев, убрала глазки в землю.

— Прости, дядька Вермунд. Возможно Ричи прав. Он прав тем, что что-то пытается делать. Но иногда лечение бывает хуже болезней.

— Дай ему шанс, девочка, — покачал Вернунд головой. — Я знал вашего отца. Он всегда был выдумщиком. Может хоть у Рикардо получится то, на что не решился он?

Опа! Я многого не знаю. Папик тоже хотел освободить крепостных? А чего мне никто про это не рассказывал? Хотя я о том же с самого начала, ещё до поездки в Аквилею говорю?

— Я подумаю. — Астрид развернулась, подбежала к лошади, вскочила на неё и рысью отправила в сторону виднеющегося вдали замка. — Но! Но! Пошла!..

Вермунд обернулся, пронзил меня глазами… Но ничего не сказал.

— Я это… Вашсиятельство. — прокашлялся и обратился Гней. — Идея с институтом хороша, точно говорю. И с плотиной. И с шестерёнками, — сверился с дощечкой. — И даже с вертелками на шариках. Но может… Как-то резко слишком, всем оружие раздать?

— Ты хочешь, чтобы из тебя сделали жаркое, а твою жену и детей увели с верёвкой на шее в Степь? — отрезал я. — Если хочешь — вали! Найду другого. Эй, сеньоры! — закричал я для всех. — Кого всё устраивает — валите! Я не держу вас на своей земле! — Сеньоры потупились ещё сильнее, и снова подались назад, особенно с глаз исчезли те, кто ниже статусом, выставив под удар замковых мастеров и тех, кто из ближайших селений. — Но я, blyad', не хочу, чтобы нас, человеков, МОИХ человеков, с моей земли, всякие зеленокожие уроды делали рабами и мясом! — ярился я. — Кто разделяет мои ценности — давайте работать! Пахать, как проклятым! И мы это сделаем! Ибо дорога в тысячу миль начинается с первого шага! А кто готов в котёл и на вертел — pizduyte naxuy с моей земли! Всё ясно?

— Так мы это, мы ж не против…

— Мы ж за, вашсиятельство…