Сергей Кусков - Записки раздолбая, или Мир для его сиятельства

А я ведь инопланетянин. На самом деле. Мой багаж знаний таков, что в этом мире его попросту не поймут. И не смейтесь, но больше всего я себе напоминаю старину Лунтика. Уже говорил, что это работа была моей любимой? Видимо она стала не просто любимой ролью; она стала моим кредо. И даже больше — моим проклятием и кошмаром. И откатить назад не получится — только жить дальше, сея добро в этом долбанном лесу у долбанной местной ивы. Лунтик в сериале до зубовного скрежета, до дрожи в коленках правильный! Как хотелось в некоторые моменты от его слащавой доброты и правильности блевануть! Может для маленьких деток вариант неплохой — учиться добру лучше по таким мультикам, но я уже взрослый, и попал в жестокий мир — не получится как у него. Но воевать за свою доброту и идеалы придётся. Наверное это (в том числе это) так испугало меня, когда я пришёл в себя и осознал, а главное принял случившиеся две смерти и слияние. Но теперь, слава богу, я в норме и готов к бою. Но сначала нужно понять, что, собственно, произошло? И ответ может дать мне только один человек.

— Вольдемар, готовь дежурный десяток и моего коня. Выезжаем, — бросил я сразу после завтрака. Завтракали мы с Астрид молча — она дулась, а сотник молчал, чувствуя, что между нами что-то происходит, и не лез в душу. То ли Астрид считала рассказанное ночью шуткой, то ли пыталась переварить — чёрт знает этих женщин.

— Далеко? Надолго? — уточнил Тихая Смерть, являющийся командиром моих телохранителей, отборной десятки гвардейцев.

— Нет, в деревню. На пару часов.

— Понял.

Деревня, она же посёлок, располагалась в паре миль от замка и никак не называлась, считаясь частью замка. Многие слуги были родом оттуда, в деревне же проживала их родня. Также в деревне жили семьи многих воинов и вольнонаёмных слуг — бесплатное проживание внутри кольца стен предоставлялось только семьям офицеров и непосредственно самим слугам. Если какой-либо мой кладовщик из вольняшек привезёт в замок жену, то за её проживание с него будет вычитываться часть жалования. Еда же для людей (простолюдинов и холопов) бесплатная, вода тоже, это как минимум убыток. Так что либо ей нужно будет устроиться служанкой самой, что не очень просто (крепостные служанки обходятся дешевле; надо обладать какими-то талантами, чтобы управляющий раскошелился на тебя, а не условно бесплатную из деревни), либо съезжать в посёлок и вести хозяйство там — землю на дом и огород Прокопий выделит, а две мили — это примерно пять наших километров, на лошади вообще ни о чём.

Рядовые воины гвардейской стражи, которых Ромино подсознание обозвало привычным словом «отроки», по аналогии с русской дружиной, жили бесплатно, но только в казарме, а в казарму жену с детьми не поселишь. Так что солдатки и семьи слуг вольняшек составляли значительную часть поселения.

— Дружок… Ах ты мой хороший, мой зверёныш!..

Я угостил коня яблоками, извиняясь за недостойное поведение. А какое оно может быть достойное, если не уделял своему зверёнышу внимания столько дней? Две недели, даже чуть больше. И что, что валялся в мастерской, борясь с приступами? Коню от этого не легче — он всё равно скучал, и я должен был извиниться. Не знаю насколько тут далеко зашла ментальная магия (такая тут есть, правда у нашей семьи в родовых способностях отсутствует), но люди понимали тесную связь между человеком и животными, и разработали целую систему продуктивного взаимодействия. Честно скажу, Ричи к Дружку относился без восторга. Конь? Да. Боевой? Да. Его надо воспитывать с детства, от маленького жеребёнка? Ричи воспитывал, под приглядом отца, сотника и замковых конюхов. Привязывал к себе. Таскал яблоки и морковку, угощяя, делая привязку сильнее. Сам купал его в речке, скоблил щёткой. Сам убирал навоз и давал сена или овса (правда это касается только собственного боевого коня, убирать за любыми другими — западло). Дружок любил Ричи, но Рикардо относился к нему всё же как к… Инструменту — вот верное слово. А не другу. И только Рома во мне, увидев такое сокровище, возопил от восторга. Роме, по ходу, тут вообще всё нравится. И крепкий готический замок, и мечи-копья-стрелы, и Астрид, и, теперь, боевой конь аристократа. Капец!

Рикардо — сын графа, и его с детства учили боевому слаживанию с конём. Конь — тоже оружие рыцаря, как меч, щит, булава и доспех. Это продолжение его самого. И на это слаживание у воина уходит много времени. Боевой конь стоит как целая холопская деревня, как стадо коров, как десяток обычных лошадок. Именно потому, что он — тренированное оружие. И самое интересное — он ценен только для своего хозяина. Украв или купив такого коня, например, если его хозяин в бою того, тебе придётся потратить много времени на боевое слаживание с ним под себя, что сильно роняет стоимость покупки… Но всё ещё оставляет цену заоблачной.

В общем, Дружок простил меня, и, выезжая из замка, отдавая ему дорогу на откуп, смотря, какое он испытывает удовольствие, ощущая ветер скачки и свободу вокруг вместо надоевших стен конюшни, я был счастлив.

И оттого, что так много наслоилось за последние дни на меня хорошего, решил действовать не по жёсткому, а по максимально мягкому сценарию — успею ещё трэшака нагнать. Буду Рикардо не просто Ужасным, но и Милостивым.

— Держи! — бросил Дружка под уздцы одному из воинов. — Вольдемар, я сам, — сделал знак «стоп» главному телохранителю. — Не мешайте. — После чего подошёл к встречающей наш небольшой, но грозный отряд, старой деревенской ведьме. Кавалькада из полутора десятков воинов — это событие, в посёлке нас увидели издалека и теперь из каждого дома, из-за каждой поленницы смотрели чьи-то заинтересованные любопытные глаза.

Я был без брони, только меч нацепил для солидности. Две мили от замка, вокруг везде секреты и разъезды на многие мили, чего бояться? А в то, что ведьма запустит в меня чем-то смертоносным не боялся тем более — не когда у меня в замке заложница. Но всё равно действовал не по правилам, потому пришлось придержать Тихую Смерть, беря ответственность на себя. Гвардеец не протестовал, хотя мог, и был бы в своём праве. Учту.

— Ваше сиятельство… — в пояс склонилась ведьма, и я видел, это не игра. Та блондинистая сука меня не уважала, лишь только выполняла комплекс действий «как положено», чтобы не выбиваться из общепринятой канвы. Глаза сучки выдавали полное к моей персоне презрение. Эта же боялась меня по-настоящему, как учили с детства.

— Пошли в дом, — поёжился я. Плащ тёплый, «графский», на меху (мех здесь капец дорог — показатель статуса), но после скачки на февральском ветру немного подзамёрз. Ведьма, не выходя из поклона попятилась, открывая мне двери. Знак — и двое отроков остались снаружи, вставая у порога на караул.