Сергей Кусков - Записки раздолбая, или Мир для его сиятельства

— А потом я осознала, что я… Крепостная! — продолжила она. Эти слова сеньорита-сеньора произнесла с ужасом. — И я… Чья-то собственность!

— У нас нет крепостных, — пояснил я. — Нет рабов. Все свободны. Это не значит, что все равны — тех, кто равнее остальных выше крыши. Но рабов — нет уже давно.

— У НАС??? — переспросил Вольдемар.

— Меня зовут Роман Наумов, тысяча девятьсот девяносто первого года рождения, — представился я. — Родился под городом Вологда, Россия. По образованию… — Махнул рукой, всё равно не поймут. — Скажем так, ни о чём образование, в ваших краях такого нет.

Жил. Пытался работать ремесленником, а ещё помощником торговца, но получалось не очень. А потом в один день… Умер. Просто умер. Прожив двадцать семь лет.

При этих словах Анабель удивлённо вскинула голову, нахмурилась. Я в её глазах стал не таким безнадёжным, ибо сейчас выглядел максимум на двадцать. Я продолжал:

— Умерев, вдруг осознал себя…Рикардо Пуэбло, местным графом. — С вызовом оглядел всех. — После чего во мне началась ломка, и я начал ВСПОМИНАТЬ! — выделил я это слово, надвинувшись на слушателей. Рожу скорчил зверскую, чтобы ни у кого не осталось сомнений — так и было. Сам до конца не был уверен, что порядок действий был именно такой, но главное, я помнил ВСЁ, а значит легенда выгорит.

— Я вспомнил, что родился здесь, — перечислял я. — Что у меня были родители. Папа Харольд, сиятельный граф, мама… Есть сестрёнка Астрид. Есть верные учителя Вермунд и Вольдемар — лучшие воины на свете!

— Спасибо, Ричи. — Вермунд задумчиво почесал подбородок. Похвала засчитана.

— Я ЖИЛ, здесь, четырнадцать с половиной лет. А потом… Потом, потеряв берега, решил попробовать на вкус местную ведьму, ученицу деревенской лекарки и травницы, — кивок на сидящую напротив. — Которая бросила в меня заклинание на мгновенное убийство и убила меня.

— Вот тварь! Я так и знала! — горели огнём глаза сестрёнки, и что скверно, над её сжатым кулаком образовался язычок пламени.

— Рыжик, я говорю! — осадил я.

— Извини, брат. — Астрид склонила голову, пламя потухло. Анабель переводила взгляд с неё на меня, понимая, какая тут существует на самом деле магия, и куда она на самом деле попала. В деревне магов кроме наставницы не было и быть не могло.

— Она убила меня, — продолжил я. — Я умер. И тут же родился в мире Анабель… — кивок на блондинку. — Где и прожил двадцать семь долгих лет, умерев там молодым. И после смерти ТАМ вновь вернулся сюда, домой, в тот же самый миг, в котором умер. Представляете иронию? И от наложения меня на меня у меня сбились все ориентиры в мозгах, и начался ад.

— У тебя пробудился дар, — произнёс Вермунд. — Не пробудился. Он стал… Адски сильным!

— Да, потому что смерть не даётся просто так, — согласился я. — Смерть освобождает душу, освобождает разум. Во время перехода я стал нестабилен, и безумие моего дара нашло выход наружу и его ничто не сдерживало. Потому мне и было так плохо — оно било изнутри, но я не мог его остановить, потому, что не мог понять, кто я. Ибо я есть я — Рикардо Пуэбло. Но я и Рома Наумов. Это не разные люди, нет; я — един. Просто всевышний решил послать меня туда, для каких-то целей. А затем вернул. И её рукой руководил господь, — кивок на ведьму. — Потому я открыто говорю, что не имею к ней претензий, чтобы вы не вздумали её как-то наказывать. Это господь хотел мне испытаний, и послал их через её руку. Любой из вас, кто затаит на ведьму зло — пойдёт против воли господа.

— Ты видел Его там, сын мой? — подался вперёд священник. Глаза его горели огнём — в его черепушке лихорадочно просчитывались варианты будущего. Я в нём не разочаровался — малый ушлый. Главное сделать, чтобы он стал МОИМ малым. А не я — его и Церкви. А это значит, что Вольдемар сегодня получит один из двух конвертов насчёт него, и какой именно — будет зависеть от разговора с Падре наедине.

— Нет. Кто я такой, чтобы видеть лик его, если даже Моисей удостоился чести лицезреть лишь затылок? — поднял я глаза к небу. — А Моисей — пророк.

— А ты? Если это рука Его… — попытался что-то разложить для себя падре.

— Пути господни неисповедимы, отец мой, — смиренно склонил я голову. — Но скажу так. Я жил в мире, который далеко ушёл от нашего в развитии. Как в техническом — в том мире были телеги, могущие ехать без лошадей, и даже большие железные птицы, летающие по небу. Так и в социальном, общественном развитии — у нас никто не умирал с голоду, никто не был рабом, почти у каждого была нормальная крыша над головой. А ещё наши государства заботились о стариках, содержа их, если родные не могли себе этого позволить, нищих и сирот. В этом мире было много проблем, но я знаю много вещей, которые можно повторить здесь. Падре, я не пророк, и не принесу никаких заповедей. Но я буду работать во славу Его! Превознося славу господню! Делом, а не словами и богослужениями.

И вы, Падре, став мне духовным наставником, сможете сказать затем всем, что мы превозносим славу Его под ВАШИМ мудрым и чутким руководством. Понимаете меня?

Судя по огню в глазах, он всё понял. Теперь надо дать сеньору время на обдумывание и закрепить успех приватным разговором с конкретикой.

— И что теперь, Ричи? — задала главный вопрос Астрид.

— Теперь? — Я нахмурился, отгоняя призрак полной жопы. — Теперь, мои дорогие и близкие люди, а вы все для меня самые дорогие и самые близкие, — я не кривил душой, ибо даже священник, духовник, был мне-Ричи дорог, почти член семьи, — я хочу понять, как работает графство. Экономика. Социальное устройство. Взаимоотношения людей, людей и власти. Как собираются налоги и мобилизуется армия. Мне надо понять заново, с высоты дополнительно прожитых лет, что у нас можно сделать лучше, чтобы это работало. И на то время, пока буду всё изучать, прошу вас взять бремя по управлению в свои руки. Я буду наведываться в замок, но до окончания инспекции меня нужно будет прикрыть. После чего начну славить господа, — взгляд на падре, — и вы будете помогать мне. И мы ВМЕСТЕ станем самыми сильными и могущественными в этом королевстве.

— Хорошее желание, сын мой, — уважительно склонил голову падре. — А главное, мне нравится, что ты хочешь подумать и всё взвесить. Я вижу, тебе не четырнадцать, ты гораздо старше — только опытные мужи думают так, как ты. Я поддержу тебя, сын мой.

— Отец, вы верите в то, что это на самом деле?

— Чудеса случаются, — расплывчато ответил он и улыбнулся. — Всё в воле Его. Если нам суждено исполнять её — я первый возьму в руки крест и буду нести его вместе с тобой.

— Ричи, ты меня знаешь, — произнёс Ведмунд. — На меня и мою сотню всегда можешь рассчитывать. Но… Это правда? Всё, что ты сказал? — Сотник не верил, но, в принципе, поверить был готов. Хорошо.