Сергей Кусков - Записки раздолбая, или Мир для его сиятельства

— Ещё ткани нужны.

— Какие? — поднял я глаза.

— Фильтровальные. Синтетики специализированной тут нет, буду испытывать что есть, что лучше из имеющегося. Если есть шёлк — давай.

— Нету шёлка, — развёл я руками. — И Рикардо не знает, что это.

— Тогда давай всё, что есть, понемногу — будем пробовать. Так что ещё…

В общем, сеньорита бабушка встала на волну, и я не сомневался — результат будет. Может позже, но обязательно.

В разговоре с кузнецом, давая задание по эскизам ведьмы, обрисовал ему схему змеевика. Антибиотики хорошо, но спирт банально для промывки ран нужен (водку делать поостерегусь, спою местных нахрен, сам потом мучиться буду). Тот смотрел, думал, затем покачал головой.

— Ну, вообще, ваше сиятельство, такое сделать можно. Только думаю, лучше из бронзы отлить. Ржаветь не будет, мягче будет, погнуть можно ежели чего. Но я такое не сделаю. Это в Аквилею надо, к литейщикам, или в Таррагону.

— Хорошо. А если вот так сделать? — начал я чертить на пустой дощечке новый вариант. Кстати, палочка для письма называется «стиль», так что я чувствовал себя «стилистом». — Тут труба, тут труба, а тут заварить… В смысле законопатить, чтоб прилегало. В эту трубу — пар, в эту — воду холодную.

Кузнец почесал затылок.

— Ваше сиятельство, кум мой может такое сделать. Из бронзы, опять же, отлить проще. Он в Аквилее живёт, адрес запомните, или на дощечке черкануть?

Замковый кузнец — вольняшка, опытный мастер из Аквилеи. Служит за жалование, вот уже лет двадцать. Есть у меня и крепостные, у него в помощниках, но этот тип считается в окрестности ста миль лучшим. А раз мастер, то и грамоте обучен. Что ж, смотаюсь и в Аквилею — всё равно куда-то с инспекцией ехать нужно.

Выполняя поручения по созданию первой в этом мире фармацептической промышленности, я думал об Анабель. Как к ней отношусь? Ибо относился двояко. Но как именно, что во мне превалировало — не понимал. Но меня к ней тянуло, пусть и не так безбашенно, как к Астрид.

Как и обещал, дал ей вольную, и отвёл ей покои на третьем этаже донжона, рядом с теми, где она была в заточении. Комнату сменил, чтобы не было ассоциаций. Хотел переселить к себе, на пятый, но Астрид встала в штыки:

— Или я, или она!

— Рыжик, ты чего заводишься? — Хрен поймёшь этих женщин. Она же знает, что лишь сестрёнка, и то, что мы делаем — нехорошо. Да ещё замужняя сестрёнка. И у её братишки обязана быть личная жизнь. Чего в позу, руки в бока, и взгляд грозной гарпии? Ну да ладно, фиг на них всех!

Этим же днём, под вечер выехал в яблоневый сад — тот самый, в котором мы с Астрид яблоки в детстве тырили. Охрану оставил за полмили, с собой взял только Вольдемара. Совсем без охраны меня не отпустят, да и на его реакцию было нужно посмотреть. Приехали, спешились.

— Чего задумал, Ричи? — ухмыльнулся Тихая Смерть. Понял, что будет очередная моя заморочка.

— Натуральные испытания, — произнёс я, вытаскивая найдённое вчера сокровище.

— Какие испытания? — недоумённо нахмурился он.

— Натуральные. В смысле, на местности. — Вытянул заряженный в замке пистоль в сторону ближайшей яблони. Деревья по предвесеннему времени стояли голые, но через неделю на них завяжутся первые почки — вон, зелёная травка уже проступает. Фитиль крепить не стал — нафиг-нафиг! Сосредоточился… И подпалил порох в запальном отверстии силой мысли. Я ж огненный маг.

БАХ!

Нет, не так это представлял. Думал, и громче будет, и отдача лучше. Но порох взорвался, что само по себе круто. Грохота мало, отдача так себе, но вот дыма… Кто знает сколько лет этому пороху, когда его отец изготовил (и отец ли). А как он себя поведёт? Сыпал я в раструб порошка на глаз — а ведь пистоль и разорвать могло, бывали случаи в истории.

Нет, всё чётко. Кроме точности — встал далековато от дерева, пулька улетела куда-то мимо ствола. И искать было лень.

Достал импровизированный шомпол, сделанный из намотанной на палку пеньки, прочистил воняющий характерной гарью ствол. В саду был достаточно сильный степной ветер, и белёсый дым развеялся быстро, унесясь в сторону реки.

— Эх Ричи-Ричи! — произнёс мой наставник.

— Дядька Вольдемар, если ты знаешь, что это — говори. Только не ври, прояви уважение, — держа суровое покерное лицо попросил я.

— Письмо отцово нашёл? — спросил он.

— Нет. — Я покачал головой, насыпая в ствол новую порцию чёрно-белого порошка. — Нашёл только это. И что это и откуда — не представляю.

— Харальд говорил, что это эльфы придумали, — произнёс наставник, глядя в сторону от меня. — Громобоями называют. Эту штуку он сам сделал. И разрыв-порошок где-то достал. Говорил, контрабанда, из Леса. Но я не верю, темнил он что-то. А сейчас и не спросишь.

— Значит, говорил, эльфы таким балуются? — Хмм… — протолкнул я пульку шомполом. Учитывая, что их цивилизация древнее, а магия мощнее, почему нет? И это замечательно, что их уровень остановился веке на семнадцатом. Не хотелось бы против мечей и доспехов встретить штурмовую винтовку или автомат Калашникова.

— Мне это не нравится, — покачал Вольдемар головой, указывая на игрушку. — В бою мешать будет, толку ноль. Зато пораниться может. Разорвать, оторвав кисть или палец. Да или коня напугать громом.

— Были прецеденты? — усмехнулся я.

Воин промолчал. Ясно, врать не хочет, правду сказать не может. Но вундервафлей сей впечатлен не был. Я, если честно, тоже. В этом мире магия отстой, но по сравнению с пистолем, даже магия выглядит круто. Можно пистолю найти применение, но пока пожалуй спрячу и не буду никому больше показывать.

Второй выстрел. Свинцовый шарик загнал аккурат в ствол яблони. Нет, не круто как-то, ожидал большего.

Ствол прочистил, но больше засыпать ничего не стал. Убрал в сёдельную сумку, залез на Дружка. Который от звуков выстрела немного встрепенулся, но как оголтелый не умчался — и это хорошо.

— Ты знал, что это, — произнёс Вольдемар, когда мы тронули коней обратно, в сторону охраны. — Видел.

— Ты до сих пор не поверил, что я почти тридцать лет жил в мире, на голову превосходящем наш?

Он покачал головой, словно отгоняя наваждение.

— Неделю назад ты был ребёнком. Ребёнком, Ричи, не спорь. А теперь… Сложно всё. Спрячь, никому не показывай. Я буду молчать, — бросил он и дал коню по бокам, отрываясь вперёд.

Поговорили…

Первое марта. Нет, не так — это у Ромы первое марта. Здесь это первый день месяца Мартиуса, месяца бога войны. Новый мать его год.

Весь замок украсили разноцветными флажками и тряпками. В смысле парадными полотнищами. Все полы и стены, где можно выдраить — выдраили, двор от конского говна очистили. Наготовили вкусностей — причём для всех, от меня до последнего конюха. Кухни разные, но в людской сегодня готовили не хуже графской. Люди ходили в нарядных одеждах, что крепостные, что вольняшки, что бароны, мои вассалы — сразу с беглого взгляда и не поймёшь, кто есть кто, если не знаешь наверняка. Да-да, ко мне приехало сразу три барона, и все трое привезли на смотрины дочерей. Я в этот раз не ершился и не прятался, веселился со всеми. Чувствовал, после празднеств, после такого затишья, начнётся очень бурная деятельность.