Ирина Лазаренко - Клятва золотого дракона [litres]

– Он проявил себя великолепно, – подтвердил Ндар Голосистый.

Советник знал, что не сумел произнести эти слова сдержанным тоном, как велит этикет, но какой, в кочергу, этикет, когда посреди Гимбла, прямо в придворцовом саду камней, сидит дракон!

– Вывел группу на давно заваленный отвилок, разобрать оказалось нетрудно, а за ним – разлом с залежами олова. Сами бы мы никогда его не нашли, а дракону всего два дня потребовалось, да и то, как в отчетах пишут, большую часть времени он словно… просто гулял по подземью, изучал то, что видел, и как будто вовсе не помнил про свою задачу.

Король стучал ногтями по пряжке и смотрел вниз, в этот самый сад камней. Смотрел на дракона, сидящего на яшмовом валуне, любимейшем камне самого Югрунна – одна нога свешена с валуна и покачивается в такт неслышному здесь пению, вторая согнута в колене, лицо запрокинуто к бесконечно высокому каменному своду, глаза закрыты, золотые волосы плещутся за спиной, полуулыбка трогает губы. Умиротворение и самодостаточность. Как раз то, чего Югрунн не чувствовал уже, кажется, десятки лет.

Он почему-то думал, что дракон это знает. И знает, что король смотрит на него, хотя, даже если бы Илидор открыл глаза, то едва ли смог различить лицо Югрунна за зеленым стеклом.

Умиротворение и самодостаточность. Не потому ли, что дракон здесь куда больше на своём месте, чем он, Югрунн Слышатель, потомок короля Ёрта – хотя Илидор был рожден вдалеке от этих мест и никогда прежде не бывал в горах Такарона, а предки Югрунна никогда не покидали подземий?

Король поморщился, расцепил ладони, расправил плечи, хрустнул шеей.

– Значит, он, быть может, сумеет отыскать то, что утеряно. Во всяком случае, теперь на это есть какая-то надежда.

Югрунн отступил от окна и принялся вышагивать по вымощенной булыжниками тропе между клумб.

– И, значит, у меня есть причина встретиться с драконом и взять его Слово. Очень хорошо. Дракон поможет нам, мы поможем дракону, ведь ему требуется изучить подземья, это верно? Он не знает, куда должен двигаться дальше, и что ему встретится там, он не сможет долго исследовать глубины в одиночку и долго выживать там один. Нам требуется его умение слышать горы, а ему требуются наши карты, наши знания, наша поддержка, потому что без всего этого дракон не выживет в нынешних подземьях, как бы хорошо он ни понимал Такарон.

Ндар наклонил голову, приложив сжатый кулак к плечу.

– И до тех пор, – добавил Югрунн, – пока мы не объявим, что дракон дал Слово, будет хорошо, если новость о нём не распространится по Гимблу быстро.

– Мой король, все, кто знает о его сущности, предупреждены о необходимости хранить тайну под страхом изгнания в глубинные подземья вместе с семьями, – в который раз за эти дни проговорил Ндар.

– Да. Да.

Югрунн остановился у другого окна и снова стал смотреть на дракона. Дракон полулежал на валуне, опершись на локоть, улыбался каменному своду и пел. Король не мог слышать ни звука, по губам читать он тоже был не мастак, да и не пытался – и так знал, что Илидор поёт о предназначении, которого нет, и выборе, который волен делать каждый смертный, а ведь драконы тоже смертны.

Югрунн перевел взгляд на колонны. Оттуда за драконом наблюдали, пригнув головы, машины-стрелуны, они щурили красные глаза и скалили железные зубы, и из их пастей вырывался пар. Мастера-механисты держали стрелунов за поводки крепко-накрепко, наверняка аж перчатки хрустели от напряжения. Наклонившись к машинам, они что-то успокаивающе говорили в прижатые к головам уши, один механист даже поднял на лоб очки и расстегнул шлем. С того места, где он сидел, дракон не мог видеть машин, а чувствовал ли их, ощущал ли на своей коже их полные ненависти взгляды и каким чувством эти взгляды его наполняли – знал только сам Илидор.

– Но после того, как о нем станет известно, у нас появятся новые трудности, – опять же не в первый раз заметил Ндар. – Конечно, гномы любят тебя, мой король, и многие уже так или иначе знают о пользе, которую успел принести дракон. Они примут его и поверят ему, если ты ему веришь. Но посольства? Но Храм солнца? Как воспримут это люди и, что важнее, как поступят эльфы?

– Он не принадлежит ни людям, ни эльфам, – отрезал Югрунн. – Они знают это. Он ничей.

– Но дракон сбежал из Донкернаса и появился в Гимбле – эльфы не проглотят это молча, мой король.

– Я знаю, – Югрунн махнул рукой, словно отгоняя навозную муху, и тут же его ладонь сжалась в кулак. – А ты знаешь, что для нас это вопрос чести: не дать дракону погибнуть! Не дать погибнуть самому достойному из наших врагов!

Гномы обычно не обращали особого внимания на Илидора: не так уж мало людей и эльфов ходит по Гимблу, пусть обычно у них и не бывает таких одухотворенных лиц – а он выглядел как человек, вернувшийся домой после долгих странствий или как деревенский ребенок, впервые попавший на городскую ярмарку. И за дни, проведенные в Гимбле, город ничуть не приелся дракону.

Однако сегодня шел по улицам без улыбки, без обычной своей песни, не приветствуя знакомых, которыми успел обзавестись. В Дворцовом квартале он не смотрел на выбитые в стенах статуи гномов-родоночальников, которые обыкновенно любил разглядывать, всякий раз отмечая всё новые детали резнического искусства и удивляясь, какими живыми выглядят каменные лица – словно продолжают безмолвно бдить за потомками и следить, чтобы те не посрамили славных имен своих предков.

Против обыкновения, Илидор не замедлил шаг и на широком Треглавом мосту, чтобы послушать, как отдаётся эхо шагов в пустотелых камнях, не остановился у перил, чтобы посмотреть на тревожный поток тёплой реки Галан и помахать гномам, которые пришли к ее берегам со стиркой или за пресной водой.

Дракон даже не постоял в Храмовом квартале, чтобы послушать пение жрицы, только кивнул ей с натянутой улыбкой – а ведь сегодня пела прекрасная Фодель, и всего несколько дней назад они с Илидором, стоя в этом самом месте, беседовали долго, с огромным обоюдным удовольствием и отнюдь не о вере в отца-солнце.

Размашисто прошагал через Перекресток, не улыбнувшись крикам и пению из харчевен, не перекинувшись словечком с торговцами, не проведя пальцами по завитушкам «счастливого» кованого указателя «Бегуны на север». Бегунная дорога, которую начали строить до войны, так и не была закончена, успели построить только часть тоннелей со стороны Масдулага и часть – со стороны Гимбла. Разработки самих машин-бегунов вели в Масдулаге, но наладить их создание не успели – даже одного работающего бегуна масдулагские мастера не успели собрать до войны. А механисты Гимбла никогда не делали ничего подобного, да и не пытались: транспорт был совсем не по их части, хотя некоторые их боевые машины могли подвезти или поднести хозяина, но скорость у них была не та и назначение – не то, просто кататься на себе они бы никогда не позволили.