Сергей Извольский - Северное Сияние. Том 2 [СИ litres]

Ледяная вода литератору не понравилась, но другой у нас не было. Когда я сильным напором смывал с него подсохшую… грязь, так скажем, заметил, что ступни и кисти его уже начали синеть – стянул Валера ему руки-ноги качественно. Наверное, именно поэтому господин Горбунов даже пожертвовал одним пальцем по ходу допроса, когда с невиданной наглостью решился попросить ослабить пластиковые стяжки. В тот момент меня больше занимали его ответы, поэтому о том, что у него слишком сильно стянуты руки и ноги я как-то даже не подумал. Сейчас же господин Горбунов попросить ничего не мог – рот ему заклеили плотным отрезком скотча. Постанывал только изредка, от боли и страха.

Несмотря на наше с Валерой напряженное волнение, машина совершенно спокойно покинула территорию базы отдыха и миновала все три защитных периметра. На КПП никто нас ни о чем предполагаемо спрашивать не стал, а при приближении машины шлагбаум просто поднялся. По-моему, даже в автоматическом режиме.

Из кроссовера пришлось выпрыгивать почти на ходу – чтобы остановкой не привлекать возможного внимания систем слежения, в автоматическом режиме контролирующих по трекеру движение машины.

Вместо нас в салоне дальше поехал небольшой блок взрывчатки. Взорваться она должна была на пустыре, неподалеку от перевалочной станции, организованной в офисе Чистого мира в Кисловодске. Была мысль взорвать машину прямо там, но после некоторых раздумий от нее отказались – рядовые исполнители могут быть обычными людьми, нанятыми через биржу труда так же, как и два пожилых охранника на КПП ведущей к базе грунтовки. Глупо ждать того, что все сотрудники Чистого мира в курсе всех происходящих под эгидой организации процессов.

Когда выкинули из кроссовера захваченные из шале вещи и выпрыгнули сами – Валера вместе с Барбарой, держа ее на руках, а я с Горбуновым, таща его волоком, как мешок с картошкой, к нам уже подлетело два подготовленных внедорожника. Все сидящие в машинах конфедераты вновь оказались для меня на одно лицо – мы с Валерой по-прежнему были лишь в контактных комбинезонах и босиком. Но в группе Измайлова было уже шесть человек, из чего я сделал вывод, что уехавшие на автопоезде двое бойцов спрятали крылья и организовали под нашу эвакуацию транспорт.

Едва распределившись по машинам, мы со всей возможной скоростью помчались по полям, в сторону расположенного поодаль частного аэродрома, где уже приземлился зафрахтованный бизнес-джет. Мы торопились – полностью скрыть следы вряд ли получится, иллюзий насчет этого никто не питал. Все понимали, что нам нужно действовать на опережение – необходимо как можно скорее добраться до Красноводска на Каспии и вновь вернуться под крыло делегации императорской школы.

Но одну остановку мы все же сделали. В чистом поле.

Конфедераты моментально покинули машину, держа наготове оружие и прикрывая нас. Валера неделикатно достал из салона Горбунова и потащил его прочь, волоча за волосы, оставляя телом извивающегося от боли литератора след широкий на тонком слое снега. Я задержался: достал из багажника захваченный из пыточной камеры инвентарь – канистру, паяльную лампу и четыре металлических треножника, для удобства завернутые в плотный верблюжий плед, на который на стол укладывал Барбару.

Через десяток секунд Горбунов оказался освобожден от пластиковых стяжек и плотно пришпилен к земле – широко раскинув растянутые ноги и руки. Точь-в-точь в такой же позе, как на стене висела Барбара, только горизонтально.

У захваченных с собой треножников оказалась очень удачная конструкция – забивалась в землю одним ударом ноги, плотно пришпиливая и зажимая конечности. Деликатности человеколюбия в наших действиях не было ни капли, но боли в руках и ногах Горбунов при этом явно не чувствовал – настолько они онемели, обескровленные.

Литератор по-прежнему был без штанов, в потерявших белизну рубашке и перчатках и в одном лакированном ботинке. Скрывая частичную наготу, я накрыл его пледом и тщательно подоткнул под бока плотную ткань.

– Это чтобы вы не замерзли, – сообщил я Горбунову с вежливым участием, от которого не отказался за все время нашего общения с ним.

Еще примерно полминуты мне понадобилось, чтобы вылить на пришпиленного к земле литератора канистру с соляркой, качественно залив все тело и напитав топливом плед. За это время, по моей просьбе, Валера разжег паяльную лампу.

Взяв ее, в очередной раз поморщился от резкого запаха солярки – ну не нравится он мне. Держа пламя направленным в сторону от распятого на земле Горбунова, я подцепил за уголок скотч на его лице и рывком его оторвал. Пленник не сдержал сорвавшегося с окровавленных губ крика – очень уж качественный скотч. Как и система распятия в каменном мешке пыток. Видимо, не предназначен для того, чтобы его снимать с живого человека.

– Я обещал вам легкую смерть. Как видите, свое обещание выполняю, – сообщил я Горбунову с сожалением и поставил паяльную лампу так, что свистящее пламя коснулось пропитанного соляркой пледа.

Литератор истошно закричал и забился как червяк на рыболовном крючке, пытаясь освободиться. Но, прибивая его к земле, мы с Валерой растянули ему ноги и руки сильно в натяг, так что извиваться и биться об землю у Горбунова получалось, а вот освободиться нет.

Солярка не бензин – от открытого огня, хоть спички бросай, хоть зажигалкой поджигай, не вспыхивает. Поэтому многие думают, что она не горит. Ошибочно думают: под пламенем горелки пропитавшаяся ткань пледа уже занялась жадным огнем. И совсем скоро на месте бьющейся в агонии фигуры вспыхнул большой и жаркий, чадящий черным едким дымом костер, прямо из которого доносились истошные вопли.

Валера, опять же по моей просьбе, снимал короткое видео – на монокль Горбунова. Наверняка Барбаре потребуется психологическая помощь: посмотрит, как ее мучитель умер, – глядишь, и легче станет. А потом можно будет попросить Ольгу и память девушке подкорректировать – вернув к моменту разговора с Мустафой и внушив, что от предложения она отказалось.

– Это… легкая смерть? – отвлекая меня от мыслей о реабилитации Завадской, поинтересовалась все это время безмолвно стоящая за нашими с Валерой спинами Эльвира.

– По сравнению с тем, что он заслуживает? Несомненно, – кивнул я, позволив себе еще несколько секунд понаблюдать за происходящим.

– Вот так в сказках добро всегда побеждает зло, – повесил в воздух краткую эпитафию Валера, снимая позолоченный монокль, заканчивая запись агонии заживо сжигаемого палача.

– В сказках без детской редакции, – счел нужным я уточнить, после чего мы втроем развернулись и поспешили к машине. Время утекало, и нам необходимо было успеть до того, как на пустыре в предместьях Кисловодска машина Чистого мира полыхнет взрывом, сообщая всем, что что-то пошло не так.