Сергей Извольский - Врата Тартара [СИ litres]

Это так не работает?

Прикрыв глаза, решил предпринять последнюю попытку. Сильнее сжал клинок и, перехватив его обычным образом, представил нож неотделимой частью своего тела. Снизу раздался треск искр, дерево рукоятки начало нагреваться сильнее, но я из врожденного упрямства продолжал держать нож. Сосредоточившись на дыхании, отстранился от сущего, стараясь не думать ни о чем и считая вдохи. На десятом вдруг осознал, что рукоять ладонь больше не жжет. Опустил взгляд и увидел, что огненная пленка теперь обволакивает не только все тело, но и клинок, не отделяя его от меня.

Я расправил руки и глубоко вздохнул. Вдруг в теле появилась легкость, и меня приподняло на полметра над землей, подхватив словно огромной аккуратной рукой. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Пелена обволакивающего меня аватара стала нагреваться. Разогреваться кокон начал от кистей и стоп, поднимаясь все выше и выше. Сначала это было приятное тепло, но постепенно становилось все горячее.

В этом отличие выбранного пути. Вода, Земля и Воздух – более спокойные стихии, и инициация в них – весьма приятный процесс, как знаю из того, что слышал. Зато играть с Огнем не каждому понравится. Об этом предупреждают в отдельности, и перед инициацией каждый нацелившийся на стихию Огня проходит дополнительный подготовительный курс. Я мельком глянул программу и не увидел ничего экстраординарного, так что на инициацию в стихии Огня решился без раздумий. Тем более рядом примеры – даже без учета Дорошкевичей, та же Анна Николаевна, которая проходила инициацию девушкой-подростком в пятнадцать лет, вполне выдержала болевые ощущения.

Приятная теплота между тем, становясь все горячее, поднималась выше и распространилась уже по всему телу. Я чувствовал, как обволакивающая пелена аватара буквально всасывается в тело, наполняя меня энергией. По венам побежала разогретая кровь, а сам я постепенно превращался словно в сгусток пламени. Которое постепенно наполняло меня опаляющим жаром, обжигая каждую клеточку тела. Я по-прежнему висел в воздухе, но комфорт теперь пропал. Снаружи меня словно сжимала неимоверная тяжесть, а изнутри терзал болью безжалостный огонь. Открыв рот в беззвучном крике, я зажмурился, думая только о том, что надо терпеть – когда-нибудь же все это закончится.

Весь энергетический каркас тела превратился в раскаленную паутину. Стараясь хоть как-то избавиться от боли, я попробовал пошевелиться. Не удалось – почувствовал, что меня крепко держит, сжав будто тисками. Не знаю, сколько продолжалась эта пытка – мне показалось, что очень долго. Очень. Распахнув в беззвучном крике рот, я вдруг почувствовал, как вернулся контроль над телом. В этот же момент боль пропала совсем, не оставив даже фантомной памяти.

Обессиленно выдохнув, я мягко приземлился на пол. Босые ноги звучно ударили в мрамор, но я успел спружинить и сохранить равновесие, а после огляделся по сторонам. По виду прошло не больше минуты – близнецы в прежних позах валялись по разным сторонам, целительница находилась рядом со мной. Я еще раз огляделся вокруг, уже новым взглядом. На самом деле новым – зрение в непривычном спектре, словно в видеоредакторе выкрутили ползунок красного на максимум. Это оттого, что глаза у меня сейчас загорелись огнем – догадался я, концентрируясь на ближайшем предмете и чувствуя, как краснота спадает. Но на периферии зрения пламенный отблеск остался – совсем как уже привычное, едва заметное меню дополненной реальности тактической сети в визоре бронекостюма.

Значит, в случае активации или волнения силы все вокруг меняет цвет, подумал я, вспомнив, как в разговорах со мной сверкала глазами Анастасия, да и Анна Николаевна до нее. Переведя дыхание, осмотрел себя. Кожа чистая, ни ожогов, ни покраснения. Перстень на руке сел в размер и теперь на пальце не ощущается; на пустом щите печатки догорают огненные отблески. По лезвию кукри также бегают оранжевые искорки, постепенно затухающие.

Подняв руки, я перескакивал взглядом то на нож, то на кольцо. Настоящий, обученный одаренный всегда носит свой перстень с собой. Только растворяет его в своем энергетическом каркасе и заставляет материализоваться лишь в нужные моменты. Я пока так не умею, и учиться это делать необходимо под внешним управлением наставника. Наставника в ближайшее время не предвидится, но мне это сейчас и не нужно. Потому что о моей инициации лучше пока никому не знать. И поможет мне в сокрытии этого факта родовой алтарь.

Оглядевшись, нашел взглядом кучку со своими вещами. Быстро, но без суеты оделся. Подойдя к каменному обелиску с частицей огня внутри, положил левую ладонь на прохладный камень. Поверхность сразу потеплела, огонь в сквозном отверстии заиграл ярче. Каменный дольмен в центре зала беззвучно повернулся, так что выемка бассейна оказалась прямо напротив пламенеющей дорожки – после касания монумента приподнятая над полом тропа озарилась живым огнем.

Шагнул в границу круга стихий я аккуратно – в памяти еще свежо воспоминание, как отлетел в сторону старший Дорошкевич. Но ничего страшного не произошло. Круг стихий алтаря принял меня за своего.

Без задержек пройдя по огненной дорожке к дольмену, я на миг замер. Вода в бассейне исчезла, и сейчас в нем было нечто, напомнившее вулканическую лаву – только без гари и пепла. Черно-красная раскаленная масса, при виде которой я вдруг вспомнил объятую огнем гору – герб Юсуповых-Штейнберг. Вдруг пришло стойкое понимание, что теперь дольмен алтаря принял свой естественный вид – в котором он был рожден из камня и пламени и в котором должен находиться. Моя черная с красным форма, кстати, очень сейчас подходит к антуражу – глядя на раскаленную магму, подумал я и опустил в нее руки.

В тот момент, когда кисти погрузились в раскаленную тягучую жидкость, в животе ухнул комок страха. Но ничего не почувствовал – файр-резист абсолютный. Меня теперь ни стихийным огнем, ни раскаленным железом не напугаешь. При условии, конечно, что в источнике есть хоть немного энергии. Вот только стихийная энергия в источнике мне сейчас не нужна, в этом и смысл выполняемых действий.

Раз – вздохнул я, два – чуть погодя еще раз, а на третий раз медленно разжал руки, выдыхая и раскрывая ладони. Все нутро потянуло, словно выворачивая, но я не мог назвать это неприятным чувством. Зрение мигом вернулось к привычному спектру, руки налились слабостью, а ноги задрожали – я сейчас банально слил в алтарь всю свою энергию. Во мне не должно остаться ни капли. Мне ведь еще в школу завтра идти, а магический отблеск в глазах вызовет совершенно ненужные вопросы.

Раскаленная лава заволновалась, закипая, и вдруг разгладилась, превратившись в воду неестественного цвета. Подобно тому, какой она была после визита Анастасии, но сейчас с оранжевым оттенком пламени. Но если в прошлый раз вода мне не показалась прозрачной – может, ошибаюсь, я смотрел не вблизи, – то сейчас видел дно выемки бассейна. И видел, как кукри растворился в воде, а с руки исчез перстень. Алтарь – это не дольмен, пришло еще одно знание. Алтарь рода – это вот этот самый бассейн.